Три чашки чая
Шрифт:
Мортенсон давно привык полагаться на советы Парви и согласился с ним. Вместе со старым другом Грега, старейшиной деревни Хемасил Мехди Али, Парви обратился в исламский суд Скарду. Мехди Али поддерживал строительство школы и руководил этим процессом. Теперь в суде рассматривалось дело мусульманина против другого мусульманина. Парви посоветовал Грегу не вмешиваться в юридическую борьбу и заняться работой в Афганистане.
«МЫ ДОЛЖНЫ РАЗОБРАТЬСЯ С ЭТИМ ВОПРОСОМ РАЗ И НАВСЕГДА.
Из Скарду Мортенсон позвонил членам совета директоров, рассказал о ситуации в Афганистане и попросил разрешения купить школьные принадлежности для доставки в Кабул. К его удивлению, Джулия Бергман изъявила желание вылететь в Пакистан и вместе с ним доставить груз из Пешавара в афганскую столицу. «Это был очень смелый шаг, — говорит Мортенсон. — В этой зоне все еще стреляли, но мне не удалось отговорить Джулию. Она знала, как страдали афганские женщины при талибах, и хотела помочь им».
В апреле 2002 года Джулия Бергман и Мортенсон перешли через пограничный пост Ланди Хотал. Они сели в минивэн пешаварского приятеля Сулеймана, пуштуна Монира, и направились в Кабул. Багажник и задние сиденья автомобиля были до отказа забиты школьными принадлежностями, купленными в Пешаваре. Сулейман, у которого не оказалось паспорта, был донельзя расстроен тем, что не сможет сопровождать Джулию и Грега. Он сурово наставлял Монира: «Клянусь кровью, если что-то случится с этим сахибом или мэм-сахиб, я собственноручно тебя прикончу!»
«К моему удивлению, пограничная зона была совершенно свободна, — вспоминает Мортенсон. — Я нигде не видел пограничников. Усама и сотня его боевиков могли совершенно беспрепятственно перейти на территорию Пакистана».
До Кабула было триста двадцать километров. Дорога заняла одиннадцать часов. «Вдоль шоссе мы видели обгоревшие, разбомбленные танки и другую военную технику, — вспоминает Бергман. — Эти уродливые останки резко контрастировали с потрясающей красотой природы. На полях цвели красные и белые маки, а над ними высились заснеженные горы. Все вокруг казалось мирным и спокойным, но это впечатление было обманчивым».
«Мы остановились перекусить в отеле „Спин Гар“ в Джелалабаде, — вспоминает Мортенсон. — Когда-то этот город был оплотом талибов. Глядя на него сейчас, я вспомнил фотографии Дрездена после бомбардировок Второй мировой войны. От друзей из Шамшату я знал, что американская авиация подвергла этот район „ковровым“ бомбардировкам. В Джелалабаде я страшно боялся за Джулию. В глазах людей, смотрящих на американцев, читал неприкрытую ненависть — и понимал их. Сколько наших бомб упало на головы невинных!»
«В ГЛАЗАХ ЛЮДЕЙ, СМОТРЯЩИХ НА АМЕРИКАНЦЕВ, ЧИТАЛ НЕПРИКРЫТУЮ НЕНАВИСТЬ — И ПОНИМАЛ ИХ. СКОЛЬКО НАШИХ БОМБ УПАЛО НА ГОЛОВЫ НЕВИННЫХ!»
Когда они наконец добрались до Кабула, Мортенсон поселил Джулию в отеле
Грег и Джулия отправились в поездку по школам (их сопровождали Хаш и Абдулла). Но сначала посетили Кабульский медицинский институт — самое престижное учебное заведение страны. Один из спонсоров ИЦА, Ким Труделл, попросила их об этом.
Ким Труделл жила в городе Марблхед в штате Массачусетс. Ее муж Фредерик Риммель 11 сентября отправился на медицинскую конференцию в Калифорнию. Его самолет компании «Юнайтед Эйрлайнс» врезался в южную башню Всемирного торгового центра. Ким попросила Мортенсона отвезти в Кабул медицинские книги ее мужа. Эта женщина верила в то, что решить проблему исламского экстремизма можно с помощью образования.
ЭТА ЖЕНЩИНА ВЕРИЛА В ТО, ЧТО РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ ИСЛАМСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА МОЖНО С ПОМОЩЬЮ ОБРАЗОВАНИЯ.
В огромной неотапливаемой аудитории института под растрескавшимся потолком сидели пятьсот студентов и внимательно слушали лектора. Для них книги Фредерика Риммеля были большим подспорьем: в институте почти не осталось учебной литературы. Педиатр Назир Абдул рассказал Мортенсону, что всего несколько месяцев назад, когда Кабул находился в руках талибов, все книги с иллюстрациями были запрещены. Их публично сжигали на площадях. Вооруженные талибы из печально известного министерства Поощрения добродетели и предотвращения порока стояли во всех аудиториях, следя за тем, чтобы преподаватели не рисовали анатомических схем во время лекций.
В институте осталось всего десять учебников по анатомии. Пятьсот будущих докторов — 470 мужчин и 30 бесстрашных женщин — по очереди брали эти учебники домой и от руки переписывали главы.
Говорить о наличии медицинского оборудования в такой ситуации вообще не приходилось. «Мы — „книжные“ врачи, — с горечью сказал доктор Абдул. — У нас нет ничего необходимого для диагностики и лечения. Нет денег на аппараты измерения давления и на стетоскопы. Я, врач, ни разу в жизни не заглянул в микроскоп!»
«МЫ — „КНИЖНЫЕ“ ВРАЧИ, — С ГОРЕЧЬЮ СКАЗАЛ ДОКТОР АБДУЛ. — У НАС НЕТ НИЧЕГО НЕОБХОДИМОГО ДЛЯ ДИАГНОСТИКИ И ЛЕЧЕНИЯ. НЕТ ДЕНЕГ НА АППАРАТЫ ИЗМЕРЕНИЯ ДАВЛЕНИЯ И НА СТЕТОСКОПЫ».
Абдулла исступленно крутил руль, лавируя между воронками. Мортенсон и Бергман решили объехать восемьдесят деревень в окрестностях Кабула. Грег знал, что большая часть иностранной гуманитарной помощи, направляемой в Афганистан, оседает в столице. Деревням ничего не достается. Как и в Пакистане, он решил помогать сельским жителям.