Три чашки чая
Шрифт:
Федарко собирался работать над статьями о противостоянии Индии и Пакистана. Его материалы должны были периодически выходить в журнале «Аутсайд» в цикле «Самая холодная война».
«У меня не было знакомых в Пакистане. Но Грег согласился помочь, — вспоминает журналист. — Он договорился о моем приезде с пакистанскими военными, со всеми познакомил и устроил наш с Теру перелет на вертолете к „линии контроля“. Самому бы мне этого никогда не добиться. Потом Грег пригласил нас в Корфе. Он отнесся ко мне с поразительным участием. Ко мне никто еще так не относился».
Федарко
В ночь приезда в Корфе Мортенсон устроил гостей в своем личном жилище.
«Накануне своей смерти Хаджи Али построил рядом с домом небольшую пристройку и сказал, что это будет мое жилье в Балтистане, — рассказывает Мортенсон. — Туаа украсил стены цветной тканью, накрыл пол одеялами и подушками и прикрепил к стене мои фотографии, сделанные в Корфе. Эта пристройка в мое отсутствие была для жителей деревни чем-то вроде мужского клуба. Утром следовало ожидать множества гостей».
Федарко разбудили громкие голоса. «Я открыл глаза, — вспоминает он, — и подумал, что попал на общественное собрание. Комната была заполнена жителями Корфе. Люди были страшно рады видеть Грега, поэтому они собрались здесь, пока мы еще спали. Когда принесли чай, они начали смеяться, кричать и спорить друг с другом, словно мы бодрствовали уже несколько часов. Через некоторое время гомон утих, и Грег заговорил со старейшинами о делах».
«Когда бы я ни приезжал в Корфе или другие деревни, где мы работали, я всегда проводил несколько дней, общаясь с деревенским советом, — вспоминает Мортенсон. — Всегда находилось множество работы. Нужно было изучить отчеты о школе, выяснить, не нужно ли что-то ремонтировать, не кончились ли школьные принадлежности, вовремя ли получают зарплату учителя. Всегда находились и другие просьбы — новая швейная машинка для женского центра, трубы для водопровода и прочее. Обычные дела».
Но тем утром произошло нечто необычное. В комнату вбежала симпатичная, уверенная в себе девушка. Ее все знали, это была дочь вождя Туаа, лучшая ученица в деревне, Джахан. Она не обратила внимания на тридцать мужчин, сидевших на подушках с чашками чая, — она шла к человеку, который построил в Корфе школу. Сев напротив, Джахан прервала неспешное общение старейшин.
«Доктор Грег, — недрогнувшим голосом произнесла она на балти. — Вы однажды дали нам обещание и выполнили его: построили школу. Но когда она была достроена, вы дали еще одно обещание. Помните?»
Мортенсон улыбнулся. Приезжая в школы ИЦА, он всегда расспрашивал учеников об их жизни и планах на будущее. Особенно его интересовали планы девочек. Сначала деревенские старейшины, сопровождавшие его, недоуменно качали головами. Им было странно, что серьезный мужчина тратит время, задавая школьницам вопросы об их надеждах и мечтах. Но скоро они привыкли к «эксцентричности» Мортенсона и спокойно ждали, пока он побеседует с теми, с кем считает нужным. Некоторые девочки мечтали о продолжении обучения после окончания школы в Корфе, и Грег всегда говорил: «Я помогу!»
«Я сказала вам, что хочу стать доктором, и вы обещали помочь. — Джахан ничуть не стеснялась собравшихся мужчин. — Этот день настал. Я окончила школу. Вы должны
Джахан протянула Мортенсону свое заявление, написанное на английском языке. Девушка хотела учиться в Центре женского здоровья в Скарду. Мортенсон с удовольствием отметил: Джахан тщательно обосновала расходы на обучение.
«Отлично, милая, — сказал он. — Я это прочту, когда будет время, и поговорю обо всем с твоим отцом».
«Нет! — решительно воскликнула девушка на английском. Затем перешла на балти, чтобы точнее выразить свои мысли. — Вы не понимаете! Занятия начинаются на следующей неделе. Деньги мне нужны сейчас!»
Грег улыбнулся такой настойчивости. Первая выпускница его первой школы отлично усвоила урок, который он надеялся преподать всем девушкам Пакистана. Она не собиралась ни в чем уступать мужчинам. Мортенсон попросил Апо принести деньги ИЦА, которые тот хранил в рюкзаке, отсчитал двадцать тысяч рупий (около четырехсот долларов) и передал их Туаа на образование дочери.
ГРЕГ УЛЫБНУЛСЯ. ПЕРВАЯ ВЫПУСКНИЦА ЕГО ПЕРВОЙ ШКОЛЫ ОТЛИЧНО УСВОИЛА УРОК, КОТОРЫЙ ОН НАДЕЯЛСЯ ПРЕПОДАТЬ ВСЕМ ДЕВУШКАМ ПАКИСТАНА. ОНА НЕ СОБИРАЛАСЬ НИ В ЧЕМ УСТУПАТЬ МУЖЧИНАМ.
«В тот день я стал свидетелем самого необычного события в своей жизни, — рассказывает Федарко. — Девушка из консервативной исламской деревни врывается на собрание мужчин, разом нарушив шестнадцать запретов. Она училась в школе и стала первой образованной женщиной в долине, где живет три тысячи человек. Она не стала извиняться, села прямо перед Грегом и заставила его выполнить данное когда-то обещание: помочь ей построить лучшее будущее для себя и жителей деревни».
«В тот момент, — говорит Федарко, — впервые за шестнадцать лет работы журналистом я потерял всю объективность. И сказал Грегу: „То, что ты делаешь, гораздо важнее того, о чем я собирался писать. Я должен найти способ рассказать о тебе людям“».
Той осенью Кевин Федарко остановился в Нью-Йорке по пути домой. Два месяца, проведенные в высокогорье, даром не прошли. Как-то раз он обедал со старым другом Ламаром Грэмом, заместителем главного редактора журнала «Пэрейд». «Ламар спросил меня о моих военных статьях, но я стал рассказывать ему о том, что видел и чем занимался вместе с Гретом», — говорит Федарко.
«ТО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ГОРАЗДО ВАЖНЕЕ ТОГО, О ЧЕМ Я СОБИРАЛСЯ ПИСАТЬ. Я ДОЛЖЕН НАЙТИ СПОСОБ РАССКАЗАТЬ О ТЕБЕ ЛЮДЯМ».
«Это была одна из самых удивительных историй, которые я когда-либо слышал, — вспоминает Грэм. — Я сказал Кевину, что, если хотя бы половина из рассказанного им — правда, мы немедленно должны написать об этом в журнале».
На следующий день в офисе Мортенсона раздался звонок. «Парень, ты действительно существуешь? — спросил Грэм с характерным для уроженца штата Миссури акцентом. — Ты реально сделал в Пакистане все то, о чем мне рассказал Кевин? Если это так, ты — мой герой!»