Три дня без чародея
Шрифт:
— Тебе зачем? — произнесла Звонка хриплым голосом.
Непряд не был пьян, только разыгрывал, как и позавчера. Но сейчас лицо его и впрямь стало таким, будто он с утра не просыхал. Удачно у Звонки получилось с голосом.
— А… надо мне! Я — боярин Иноземного приказа, у меня дело до Василисы. Знаете ли, где она?
— Не-а, дядь боярин! — тоже пустив хрипотцы в голос и кривя нижнюю губу, подыграла Милочка. — А чо, она тута?
— Н-нет. Как тебя звать, малец? — беря себя в руки, спросил Непряд, уже забыв делать
— Неяка, — ответила Милочка, уперев руки в боки.
— А меня Задира, — хмуро сообщила Звонка.
— Ну а меня так Невдогад, — заключил парень, бывший княжною, и положил руку на сечку. — Что-то не припомню я тебя, боярин Иноземного приказа.
Непряд отступил на шаг, еще раз осмотрел «задиристых парней» и… окончательно уверился в ошибке.
— Не мне перед вами ответ держать, вам передо мной! — заносчиво заявил он. — Княжну Василису не видали с подружками?
Невдогад подался к нему, вроде как готовый обнажить клинок:
— Хочешь сказать, ты за баб нас принял? Да знаешь, что у нас за это?
— Не надо, не надо! — Звонка повисла у него на руке. — Мало тебе того раза, опять нарваться хочешь?
— Порешить за такое! — буйствовал Невдогад.
Боярин, сообразив, что, коли ошибся, слова и впрямь произнес обидные, побелел и попятился:
— Э-э, я не то хотел сказать. Вы не так поняли, молодые люди!
— Порешить! — рычал Невдогад.
Весело смеявшаяся Милочка подначивала:
— Верно, братка, покажи ему, кособрюхому, как девками обзываться!
— Молчи, возгря! — сурово, изображая рассудительного старшего, осадила ее Звонка. — За каждого дурака с языком без костей виры платить — батю разорим! Добро бы раз, ну два, а так-то?
Народ вокруг уже останавливался посмотреть, что выйдет. Кто-то предложил сбегать за стражниками, но кто-то (из иноземцев, из северных) сказал, что стражу звать нельзя: мол, негоже отнимать у мужчины право на месть. Он стал сбивчиво объяснять, что «у них за такое и не такое, у них за такое всякое»… Невдогад сделал вид, что заслушался, и тут выяснилось, что Непряда и след простыл. Невдогад оставил в покое сечку:
— Удрал! Жаль, я бы ему… Айда, братки!
Нырнув от любопытных глаз в ближайшую подворотню, они от души посмеялись.
— Здорово у тебя получается! Будто всю жизнь штаны носишь.
— Да, Василисушка, я и впрямь поверила, что ты убить готова.
— А что, девоньки, и готова была. Вернее сказать — был готов. Я же на самом деле мужчиной оборачиваюсь. И, знаете, как представил, что парню такое оскорбление бросили, — кровь прямо вскипела. Да, девоньки, не Василиса я сейчас, а Невдогад. Самый что ни на есть настоящий.
— Вот это да!.. — протянула Звонка. — И что, даже мысли, мужские?
Невдогад пристально посмотрел на нее и кивнул:
— Да, видимо, это они и есть.
— И… как оно?
— Все-то вы
— Нет, погоди. Милочка, мне любознатно. Ты скажи… Невдогад. Вот каково оно?
— Да сам не пойму. Но… если это то, о чем я думаю, когда на тебя смотрю, Звонка… То есть если оно — это и есть то самое, о чем ты думаешь, что я думаю…
— Ой, не выматывай душу, пропасть тебя побери, скажи просто!
— Ты красивая, — послушно завершил путаную речь Невдогад.
И, наверное, впервые в жизни Звонка, услышав о себе такое, не обиделась. Только покачала головой, по привычке недоверчиво, да призадумалась.
— Ну довольно же с вас глупостей, «братки»! — воскликнула Милочка. — Лучше бы сказали мне, недалекой, как это так: узнал нас боярин, мельком посмотрев, а обманулся, приглядевшись.
— Да из-за Василисы это… то есть из-за Невдогада.
— Э нет, Звонка, Милочка права, не так тут что-то. Я-то понятно, но ведь и вы хорошо держались. Ноги ставили широко, плечами поводили… С чего Непряду нас издалека узнать?
— И ведь народу, Звонушка, немало вокруг, — напомнила Милочка. — Дивнинцы до зрелищ-то охочи, всем же любопытно, как послы поедут. А боярин, хмельным прикинувшись, среди всех нас узнал…
— Верно, — кивнула Звонка, — Так, выходит, ведал, что мы — это мы?
— Похоже на то, — согласился Невдогад. — Может, кто-то заметил, что вы мужское платье брали? Нет, не то. Шум бы поднялся, а Непряд все одно на Смотре был. Не от Маруха ли врагам известно о моем переодевании?
— Не годится, — возразила Звонка. — Ты ведь сказывала, Упрям всю правду Маруху выложил. Значит, Бурезов должен знать, что ты не просто переодеваешься, а перекидываешься чародейно.
— А почему он об этом и Непряду должен рассказать? — подумав, спросил Невдогад. — Нет, такой тайной он делиться не поспешит. Боярину он мог сказать, что княжна, в случае чего, переодеться мужчиной может. И Бурезов же, думаю, сообразил, в каком краю искать меня надо… Плохо! Значит, ему уже известно, что венды от него отворачиваются.
— Сомнительно, — возразила Милочка. — Если бы знал, то и следить за нами не послал — для чего? И вообще, не слежка это, думаю. Непряд, может, годится с деньгами носиться, но только не следить, хотя пьяным очень ловко прикидывается.
— Так для чего же он, по-твоему, княжну искал?
— Не знаю, — ответила Милочка. — И не представляю, почему так спешно. Только что Смотр закончился — не из-за него ли?
Невдогад, привалившись спиной к забору, поразмыслил и решил:
— Вот что, девоньки. Возвращайтесь обратно и переодевайтесь. Разыщите Непряда, наплетите ему, что я жениха смущаюсь, прячусь, вызнайте, что ему надо. Да постарайтесь, чтоб побольше людей вас в поневах видело — тогда и меня в мужском обличье искать бросят.