Три дня без чародея
Шрифт:
— А можно ли наложить на них другие заклинания?
— Нельзя. Сами по себе зерцала магии почти не содержат, лишь откликаются на нее. Все заклинания лежат в «курятнике» под охраной служащего мага. «Курочки» не могут причинить никакого вреда, это уже проверено опытом Индии. Персии и Вязани. Они также ничуть не умаляют магической мощи властителей, ведь их зеркала позволяют связаться с кем угодно, а «курочки» — только с десятью другими людьми — по количеству сот, как и было сказано ранее, — растолковывал Тоц, все еще удерживая на лице улыбку, но, чувствовалось, не без труда.
— Оставим
Вот и еще один «пустячок» запущен. Смотр заканчивался, а Бурезов так и оставался неприщученным.
Трижды встречались Надзору купцы с явно преступным товаром, последним был мелкий шаман из половцев, с детской наивностью предлагавший к продаже средства наведения порчи на домашний скот — давненько не встречавшееся на ярмарке событие. Каждый раз Упрям набрасывался на нарушителей с яростью раненого медведя, шаману даже пригрозил за пререкательства проклятием, которого не сумел бы наложить. И каждый раз оставался осадок в душе — Бурезов снисходительно подтверждал приговор «помощника», Нещур хмурился, а князь кивал головой, имея при этом на лице такое выражение, что удавиться тянуло.
Вязанты получили грамоту, и Смотр завершился. Зазвучала музыка, рядом со знаменами и хоругвями представительств взметнулись и заплескались на ветру праздничные полотнища. Толпы народа хлынули на площадку Волшебного ряда.
Торг открыт! Целый месяц будут здесь устраиваться завлекательные представления и учиняться небывалые зрелища. Будут люди дивиться чудесам заморским, запасаться острогами-самобойками, охранительными оберегами и зачарованными средствами борьбы с сорняками на полях. И — гоняться за пустячками и безделушками.
Которых слишком уж много в этом году.
В то время как вся Словень находится под ударом. В то время как в Дивный вот-вот хлынут обрадованные удачной женитьбой принца венды с бургундскими деньгами. В то время как Ладога вот-вот может сказать: Твердь опозорила славянские земли, князь Велислав недостоин править.
Наконец, в то время как дольная дружина будет лить кровь из-за несуществующей вины славян в Ромейском Угорье!..
Звенья одной цепи — только где ее начало? И где конец — хоть виднеется ли вдали?
Скорее, как можно скорее нужно вернуть Наума. Он разберется, он поймет, предугадает и подскажет, что делать.
Поезд начал подъем по холму, и Упрям подъехал к Велиславу:
— Пора мне, князь-батюшка, поеду к себе…
— Нет, ты поедешь с нами в кремль, — без выражения ответил тот.
И Болеслав подал знак. Бойцы Охранной дружины — и то хорошо, что не ласовичи — заняли места по сторонам от Упряма. Они не выглядели довольными, скорее смущенными, однако на ученика чародея посматривали с приязнью.
Полон! Но почему?!
В кремле Велислав удалил посторонних, велев остаться Упряму, Бурезову, одеснику и ошуйнику. Непряд, не получив прямого приказания, устроился в уголке. Нещур заявил, что у него есть что сказать, потому
— Ты все видел своими глазами, Велислав Радивоич, — выступил вперед Бурезов. — Смотр совершился именно так, как я предполагал.
— Князь-батюшка! — воскликнул Упрям. — Что происходит? Если вину на меня возлагают, скажи хоть, какую?
— Чародей Бурезов обвиняет Наума в потворстве незаконной торговле запретной магией, — ровно ответил князь. — Хотя нет, это не обвинение как таковое… только лишнее доказательство в пользу уже существующих подозрений. По меньшей мере, двенадцать лет назад Наум преступил закон — и скрылся теперь, когда понял, что вина его обнаружена. А ты помогал преступному чародею — вот суть обвинения Бурезова.
— Но это ложь! Предатель — Бурезов!..
— Мальчишка! — загремел чародей, — Подумай, прежде чем сотрясать воздух! Сегодня ты, по малоумию своему, с неопытности, прекрасно показал всем, кто способен увидеть правду, как вел дела твой Наум. Сговор с купцами, а если кто слишком мало платил за торговлю запретным товаром, Наум его прогонял, давая дорогу лишь тем, кто набивал его карманы золотом. Но сегодня это не получилось бы — Наум сбежал, а сам ты бессилен, возгряк. Тех, о ком ты знал наверное, что они попадутся на запретном колдовстве, ты прогнал. А с кем у Наума сговор был — тех пропустил. Я ведь намеренно позволил тебе дать «добро» на персидские самобранки. Ты хорошо разыграл сомнение, но просчитался! А ну-ка, Лас, дружочек, яви подарок братьев ладожских!
Десятник, не меняясь в лице, хоть видно было, что обращение «дружочек» его отнюдь не радует, выполнил просьбу чародея и развернул скатерть.
— Смотрите все! — Бурезов подержал над самобранкой обepeг — и тот, покачиваясь на цепочке, закрутился противосолонь. — Это знак, что в скатерти есть скрытый вредоносный узор. — Подняв полотнище, он провел по нему пальцами, задумчиво глядя в окно. — Сегодня же вечером Бекеша и Микеша будут схвачены и во всем сознаются, Но, я думаю, и так все ясно: в самобранку вплетены отравленные блюда. Сильнейшие яды, в чужой стране не распознаваемые… Нужны ли другие доказательства сговора? Я могу привести их. Вот например — попытка задержать заведомо безвредные товары. Все объясняется просто: Наум не пропускал забавные новинки именно из-за их безвредности. Всякому ясно, что сотовые зерцала и очки-духовиды принесут купцам больше всего денег — но ни куны, ни ногаты не осядет в карманах Наума. Не за что приплачивать купцу честному!
— Что скажешь ты, Упрям, на все это? — спросил князь. — Вчера чародей Бурезов, поразмыслив, предсказал твое поведение на Смотре — с великой, убедительной точностью. Что ответишь ты, ученик Наума?
Упрям ответил — но не сразу. Горло перехватило от обиды и беспомощности. Все вдруг ясно сделалось.
Конечно, Марух пришел в башню за княжной, тут сомневаться нечего. И, не выполнив задания, был обречен на гибель, не по силам ему с Бурезовом тягаться. Но перед тем как убить упыря, вызнал у него коварный враг все подробности провала. И про Невдогада все узнал, и про рассказ Маруха…