Три дня без чародея
Шрифт:
Упряму хотелось остаться в башне и побольше узнать о соседствующих Вселенных и тайнах перехода между ними, хотелось поскорее обсудить возвращение Наума. Но тревога Нещура, хоть и не высказанная вслух, коснулась его. Кроме того, он подумал, что следует поговорить со Светорадом прежде, чем тот повстречается с Бурезовом. Нет, он верил в ладожского чародея, но на всякий случай осторожность не повредит.
Лас увязался за ними следом, прихватив еще четверых дружинников. Все они были настолько хмурыми, что
Лесочек лежал в полуверсте от башни, на берегу Кудрявки. Они вышли за ворота и прошли шагов двадцать, когда Нещур замер и заслонился от солнца, вглядываясь в сумрак меж деревьев.
— Что там? — насторожился Упрям
— В нашу сторону бежит волк… нет, пожалуй, пес. И я чувствую нарастание магии. Тайная тропа вот-вот раскроется и отпустит путников.
Серая тень вырвалась из-под сени древесных крон, полетелa по изумрудным, залитым лучами весеннего солнца, гривам. Упрям радостно воскликнул:
— Да это же Буян, волкодав наш! Хвала богам, наконец-то…
— Тот, который что-то знает? — уточнил Нещур.
— Ну да, он у нас один говорящий.
Лас оглянулся на Упряма с явным подозрением, и ученик чародея поспешил объяснить:
— Он не совсем пес. Но говорить недавно выучился. Я и сам обалдел, честное слово… — Нет, не верят ему. Вот к чему приводит скрытность. — Буян, сюда!
Пeс и так мчался со всех лап. Не добегая саженей сорока, уже закричал:
— Хозяин! Беда! Нави… нави в лесу!
Высунув язык, он припал к земле в двух шагах и запыхавшимся голосом выдал:
— Засада это! Там нечисти нагнано — не продохнуть… уф! Ну, Упрям, с тебя прошение перед Наумом — все, не могу я больше в шкуре серой!.. Ох, в гроб меня вгонит эта собачья преданность… Короче, торопись — чародеи на подходе, тайной тропой шуруют, а нечисть наготове — убивать их будет.
Выпалив это и не дав себя даже обнять, Буян сорвался песта и помчался обратно к лесочку.
— Ты куда? — крикнул вслед ему ошарашенный Упрям.
— Навьев би-ить! — донеслось в ответ.
Люди переглянулись.
— Надо помочь им, — заявил Нещур. — По коням!
Однако Лас заступил ему дорогу, держа руку на мече:
— Прости, старче, но мне строго приказано… не допускать, коли Упрям или кто-то с ним злоумышлять против ладожских чародеев надумает.
— Так ведь мы на помощь спешим!
— У меня приказ. Личный, князя…
— Лас… неужели ты поверил? — упавшим голосом сил Упрям. — Неужели поверил этой лжи?
— Не мое дело думать, — отрезал Лас. — Приказ у меня. Откуда мне знать, пойми ты, что это не вы же сами согнали? Знать-то не могу, а приказ имею!..
Чувствуя, как от бешенства сами собой сжимаются кулаки, Упрям горько воскликнул:
— Да пропади ты со своим приказом!
Дружинники
И, собрав волю в кулак, Упрям воззвал к своей внутренней силе — как позавчера, останавливая падение из котла как осенью, когда перебрасывался камнями с крапивой — бросил вверх собственное тело. Легко перемахнув через головы дружинников, через забор, одним прыжком добросил себя до окна читальни!
Ставни были открыты. А стекло… что ж, одним больше, одним меньше. Он, правда, в последний миг сообразил, что запросто может изрезаться вусмерть, но поделать уже ничего было нельзя. Упрям сжался в комок, втягивая голову в плечи… и рухнул, ни за что не задев, на пол читальни. Потерев ушибленный затылок, удивленно осмотрелся и увидел заспанного Пикулю, который, стоя у окна, вновь закрывал раму.
— Больше так не делай, — невнятно пробормотал домовой.
— Спасибо, суседушко! — облегченно выдохнул Упрям.
— Да на здоровье… Слышь, это, с девкой своей сам разбирайся.
— Она не моя!
— Вот это ты с ней сам и решай: кто чей, а кто ничей. А мне из-за ее болтовни пустопорожней все утро работать, да вечером засветло просыпаться! Лады, давай. — Он сладко зевнул и растворился.
Снизу слышались крики ласовичей, бросившихся к башне. Но, как они ни торопились, Упрям поспел раньше: подхватил разорви-клинок, оставленный в читальне, скатился на нижнее жилье, выбежал во двор и вскочил на спину оседланного Ветерка.
— Айда! Не подведи, дружок, айда! Но!
Ветерок любил скачку. Не был в ней особенно умелым, да и тележки, если надо, тягал, что для стати не очень полезно, но вольный бег любил больше всего. А вот и хозяин понял вкус наслаждения. Что ж, Ветерок не столько размялся за время сегодняшней прогулки по городу, сколько раззадорился, дважды просить не пришлось. Держись, хозяин!
Упрям обхватил ногами его бока и вцепился в гриву. Вылетел за ворота, мало не стоптав торопящихся наперехват дружинников и крикнул им:
— Кто на помощь ладожанам — за мной!
Оглядываться уже не стал.
До лесочка Ветерок домчал его на одном дыхании, и вдруг остановился, норовя встать на дыбы. Не ему, коню, при чародее живущему, нечисти пугаться, но, видно, и впрямь ее много собралось.
— Тише, Ветерок, тише, — едва удерживаясь у него на спине, приговаривал Упрям. — Давай-ка туда, а то опоздаем…
И вдруг понял, что уже опоздал. В глубине лесочка кипел яростный бой. Ослепительная вспышка света на миг прорвалась сквозь заросли, прокатился навий вой — сперва испуганный, потом торжествующий.