Три дня без Веры
Шрифт:
Неженка. Очкарик.
Вера посмотрела на часы – половина двенадцатого. Ей хотелось встретиться с Лизой, но раньше трех она из школы не придет. В кафе, конечно, хорошо, но нельзя же сидеть тут до бесконечности. А если после школы Лиза пойдет к Тусе?
Вера никогда не чувствовала себя так одиноко.
Она давно выпила шоколад и съела пирожное. Оставаться тут дольше было неудобно. Вера решила проведать бабу Зину – в конце концов, не убьет же та ее, если узнает, что она не была в школе. И потом, в кафе было
…Вера вышла из метро и почти сразу увидела в толпе бабу Зину, которая шла ей навстречу. Она заметила ее издалека, но сразу не узнала. Баба Зина шла, натыкаясь на прохожих, и, как показалось Вере, плакала, потому что она то и дело вытирала рукавом лицо. Иногда она останавливалась, сиротливо озиралась по сторонам и, всплеснув руками, как будто услышала что-то обидное, снова пускалась в путь.
– Баба Зина! – окликнула ее Вера.
Баба Зина остановилась, посмотрела на Веру и заплакала.
– Баб Зин, ты что?
– Шурка, – сказала баба Зина, продолжая плакать.
– Что-то случилось?
– Шурка, – снова сказала баба Зина и опять не нашла в себе сил закончить.
– Что?!
– Шурка с балкона прыгнула, – наконец выговорила она и зарьщала. – С ба-алко-о-она! Шу-урка!..
Вера стояла, уставившись на бабу Зину, которая рыдала, размазывая по лицу слезы. Прохожие оглядывались, с недоумением наблюдая за этой сценой. «С балкона?» – спросила себя Вера. Наверное, ей послышалось. «Как с балкона? Нет, это какая-то ошибка».
«Это какая-то ошибка», – хотела сказать Вера, но вместо этого спросила – и это было первое, что пришло ей в голову:
– Она жива?
Баба Зина хотела что-то сказать, но не смогла и снова зарыдала.
– Жива?!
Теперь это слово поделило мир пополам: по одну сторону жизнь, по другую – смерть. И прежде чем баба Зина ответила, столько всего пронеслось у Веры в голове: как Шурка курила, сидя на лавке, и как они ели голубцы.
– Ой, жи-и-ва… – наконец сказала баба Зина.
Теперь Вера должна была задать еще один вопрос, но она не знала, как это сделать. Пока она подбирала слова, баба Зина немного успокоилась и, собравшись с силами, сказала:
– Машка пришла, соседка ее, они в одном классе учатся, и говорит: Шурка с балкона прыгнула. Видно, как от меня пришла, так пры-ыгнула… о-о-й…
– И что? Она дома?
– В больнице. Я сейчас туда звонила – карту купила и позв-о-онила…
– Ну?
– Ей операцию сде-е-лали…
– А больница какая?
– Подожди, – сказала баба Зина и на этот раз вытерла лицо платком, который достала из кармана. – Сейчас ко мне поедем. Я приготовлю, что надо, а ты отвезешь. Отвезешь? – спросила она и с недоверием посмотрела на Веру, как будто сомневаясь, можно ли ей поручить
– Отвезу. А ты?
– Я не могу, – сказала баба Зина. – Там спрашивать станут: кто такая, откуда. Что я скажу? А тебе можно – скажешь: подруга. Поняла?
– Поняла.
– Тогда пойдем. А то пока приедем, пока соберем что надо…
Всю дорогу баба Зина говорила без умолку, рассуждая, что можно есть человеку, который прикован к больничной койке.
– После операции, наверное, нельзя есть? – спросила баба Зина.
– А какая операция?
– Не знаю. Они не объяснили. Сказали: сделали операцию.
– А еще что сказали?
– Сказали: состояние стабильное.
– А еще?
– Больше ничего. Ты мне оттуда позвони - я тебе телефон напишу. Поняла?
– Поняла.
У метро, вытряхнув из кармана гору мелочи, баба Зина купила два лимона, связку бананов и пакет грейпфрутового сока. Вера уговаривала ее взять денег, но баба Зина наотрез отказалась. Пока ехали в автобусе, она всю дорогу бормотала что-то себе под нос про какую-то новую ночную рубашку, которая у нее есть, и про разные необходимые в больнице предметы.
– Чашку надо не забыть, – сказала баба Зина, когда они вышли из автобуса. – Отец, наверное, с работы поедет – ему не до того будет. Как ты думаешь?
– Думаю, да.
– И я говорю: не до того.
Так, рассуждая о том, что может потребоваться человеку в больнице, они добрались до дома, и уже через час Вера снова стояла на автобусной остановке с полиэтиленовым пакетом, набитым провизией, и адресом больницы, который баба Зина аккуратным почерком переписала на отдельный лист бумаги и, сложив вчетверо, вручила Вере.
14
Вера сдала куртку гардеробщице и направилась к лифту, но в дверях ее остановил охранник.
– Куда идем?
– В первую хирургию.
– А сменная обувь?
– Извините, я не знала.
– А пропуск?
– Понимаете, там лежит моя подруга, ее только сегодня привезли. Мне надо ей кое-что передать. И потом, я просто узнать хочу, как она там. Я только вещи ей отдам – и назад. Я на одну минуту. Пожалуйста.
– Паспорт есть?
– Есть.
Вера достала из рюкзака паспорт с золотым двуглавым орлом на обложке и протянула охраннику.
Он записал ее данные в толстую амбарную книгу, которая лежала на столе, и, кивнув в сторону лифта, сказал:
– Третий этаж.
Вера битые полчаса дожидалась на посту дежурную сестру – наконец она появилась.
– Извините, – обратилась к ней Вера, изо всех сил стараясь быть вежливой,– в какой палате лежит Кузнецова? Ее привезли сегодня утром.
– К ней только по уходу можно, если пропуск есть.
– Пожалуйста, я на одну минуту.
– Она в послеоперационной палате – туда посторонним нельзя.