Три дня до смерти
Шрифт:
В то время я этого ещё не знала. Впечатление о триаде у меня создалось далеко не радужное, как и их обо мне: тощая, светловолосая и голубоглазая сучка с южного района, с огромной затаенной обидой в сердце, окруженном льдом достаточным, чтобы потопить лайнер.
Наше первое задание: два мерзавца вампира-полукровки ворвались на местный выпускной бал. Мы должны были убить их прежде, чем они превратили бы выпускников в полуночную закуску.
В ту ночь я не ожидала многого от новых напарников, а потому проигнорировала план Эш и, размахивая мечами, ворвалась на вечеринку. Никогда бы не подумала, что одна из двух ничего не подозревающих жертв ударит меня по голове
Джесси отбросил меня в сторону прежде, чем полукровка номер один впился клыками в мою руку и обрек меня на судьбу хуже смерти.
Полукровки — легкие цели для новичков, потому что молоды, безответственны и временами совсем обезумевшие от инфекции. И тем не менее, создание полукровок большинство считают непозволительным, и вампирские семьи, так же как и охотники, считают своим долгом их истреблять. Вампиры даже больше, чем люди, презирают смешение видов. Считают это пятном на родословной, так сказать, и в этом я с ними полностью согласна.
Почти четыре года Джесси, Эш и я были самой опасной триадой охотников в городе, мы убивали больше, чем все остальные команды. Падшие знали нашу репутацию и нас в лицо, и у меня впервые за долгое время появилась семья. Первая семья, которая по-настоящему приняла меня.
Моя мать забила на меня, предпочитая своих мужиков, а позже, из-за героиновой зависимости, бросила меня на произвол судьбы, так что с десяти с половиной лет я сама о себе заботилась. Через семь месяцев после того, как мой отчим бросил нас, мать стала Джейн Доу [2] номер двенадцать, умерла за неделю до того, как нашли труп. А я попала под опеку государства с его правилами, с которыми не ладила. Горечь была моим единственным другом на протяжении семи лет, пока триады меня не нашли.
2
Джейн Доу так в США именуют неопознанные женские трупы.
Эш показала мне, как пользоваться тушью для ресниц. Джесси научил меня свистеть. А потом, в ответ на их заботу, я наблюдала, как Эш перерезали горло, а я застрелила Джесси в спину. Ничто не заставит союзников отвернуться быстрее, чем обвинение в предательстве и убийстве напарников.
Даже если это обвинение лживое.
Анонимность — единственное преимущество бродить по городу в теле Чалис. Если триады и Падшие знают, что Эвангелина Стоун мертва, они совсем меня не ждут.
Если бы только Чалис не была настолько неуклюжей, я едва могла заставить её тело делать то, что нужно.
Я практически добралась до конца моста, когда внезапная дрожь прокатилась по спине. Я схватилась за перила, уверенная, что меня сейчас атакуют, но никого не увидела в дюжине ярдов от себя. Машины проезжали мимо, никто не обращал на меня никакого внимания. А я высматривала тени, странные фигуры, пристальные взгляды — хоть что-то необычное. Ничего.
— Ты параноик, Эви, — прошептала я и пошла дальше.
В четырех кварталах от железнодорожного депо земля пошла под уклон. На восточной берегу реки в городе было множество холмов и оврагов. Некоторые улицы стелились по естественным оврагам, другие располагались на подвесных мостах, испещряя город лабиринтами над— и подземных переходов.
Мимо проезжали автомобили и грузовики. Один или два раза мне гудели вслед. Я не решилась ехать автостопом, ибо в разгар разборок не хотелось бы обнаружить,
Я добралась до жилого района на севере Мерси-Лот, под завязку застроенного квартирами, сдающимися в аренду на неделю, и дешевыми отелями с почасовой оплатой. Многие из них возносились в небо на десять этажей и более. Построенные на холмах, здания, казалось, возвышались над городом. Западнее в квартале от того места, где я находилась, начиналась мертвая зона. Я продолжала спускаться вниз по пологой улице. Мертвая зона становилась всё более заметной, как отверстие от вырванного зуба в остальном безупречном рту.
Квартал оказался оцеплен желтой лентой. Козлы для пилки дров, как хилый страж, стояли поперек тротуара, идущего параллельно руинам. Похоже, никто не хотел платить, чтобы расчистить это место бульдозером, поэтому груда сгоревшего дерева, кирпича и металла лежала там, где когда-то находился жилой комплекс «Сансет Террас».
Охваченная волной печали, я остановилась на другой стороне улицы, мои руки дрожали. Многие оборотни жили кланами, обеспечивая себе своего рода комфорт и безопасность. Уолкин — раса милых оборотней, принимающих облики сов, соколов, орлов и других хищных птиц, что когда-то жили в «Сансет Террас». Их сообщество процветало, потому что они выбрали нейтралитет и ни с кем не враждовали. Рассудительные и справедливые, они часто выступали в качестве посредников в спорах оборотней.
Теперь из-за меня их убили. Я не знала, выжил ли кто-нибудь в результате нападения триад.
Я всё ещё слышала их крики. Ощущала обжигающий огонь на лице. Запах горящего дерева и плоти. Голос Даники, говорившей мне бежать. Триста мертвых. Вот цена, что они заплатили за укрывательство беглого охотника. Беглого из-за преступления, которого она даже не совершала.
Я не понимала этого тогда, не понимаю и сейчас. Нас заманили на территорию полукровок и напали. Так почему же через десять минут после того, как я сообщила об атаке, меня начали преследовать? Почему я уклонялась от пуль других охотников, вместо того чтобы работать вместе с ними и выяснить, кто нас подставил?
Даже если я всё знала до того, как умерла, сейчас мои воспоминания напоминали швейцарский сыр. Я помнила только то, как пришла к Уолкинам в поисках защиты. Меня выследили триады и трусливо напали, а триста ласковых душ были сожжены заживо за свою доброту. Враждебная и чрезмерная реакция, которой я до сих пор не понимаю. И не представляю, чем триады себя оправдывали.
— Что теперь? — обратилась я к руинам. Единственным ответом был отдаленный автомобильный гудок.
Позади меня хлопнула дверь. Я подпрыгнула, разворачиваясь на одной ноге с удивительной грацией. Женщина в короткой юбке, с чрезмерно ярким макияжем зацокала по тротуару, удаляясь от здания позади меня. Она не обращала на меня внимание, но даже издалека я поняла, что с ней что-то не так. То, как она шла, напряженная, будто шест проглотила, очень похоже на походку гоблина, имитирующего поступь человека.
Так могут ходить только самки гоблинов, и даже для них это небывалый подвиг. У гоблинов был естественно изогнутый позвоночник, именно поэтому они так сутулились. Некоторые их женщины могли выпрямиться и поддерживать прямую осанку. Контактные линзы скрывали красные глаза, с помощью краски для волос они изменяли свой естественный сине-черный цвет, напильником стачивали острые кончики зубов. Причем мужчины не могли настолько легко скрыть свою внешность. У них имелся более выраженный горб, сальная кожа, заостренные уши, и их рост редко превышал пять футов, даже когда они стояли, выпрямившись.