Три дня иного времени
Шрифт:
XXIX
Прильнув к глазку, я увидела за дверью наряд милиции, а вместе с ними - и человека в штатском.
– К кому вы?
– спросила я через входную дверь и, обернувшись к Августу, сложила 'Беги!' одними губами.
Дверь в отцовский кабинет закрылась, щёлкнул замок.
– Здравствуйте, гражданочка!
– бодро ответил мне один из 'мильтонов', высокий, улыбчивый и бравый.
– Квартира Косулиных?
– Да, но по какому поводу... Есть ли у вас санкция прокурора?
– сообразила
– А мы щас тебе дверь вынесем, если будешь долго разговаривать, - пообещал тип в штатском, рябой и неприветливый.
С упавшим сердцем я медленно повернула ручку верхнего и нижнего замка.
Служивые стремительно вошли и рассыпались по квартире.
– Да что же такое, можете вы мне объяснить?! Кто вас вызвал?!
– вскричала я, собрав последние силы, сообразив, что только виновный будет пок'oрен в такой ситуации, а невинный обязан сердиться.
Тип в штатском вернулся из кухни, которую осматривал, по пути заглянув в санузел.
– Поступил сигнал, гражданочка, что у вас в квартире скрывается некий Август Александр'oвич, предположительно агент британской разведки, - небрежно сообщил он.
– Сами понимаете, невозможно в наше время проходить мимо таких сигналов... Эта дверь куда ведёт?
– В кабинет отца...
Высокий и улыбчивый милиционер, который всё это время оставался в прихожей (видимо, меня караулил), подвинув рябого в сторону, нажал на дверь плечом. Дверь не подалась.
– Еремеев, Пахоменко, сюда!
– скомандовал высокий. Я предусмотрительно отошла в сторону: ещё затопчут на бегу...
– Раз, два, эх!..
Дверь устояла под первым натиском.
– Монтировку бы...
– Ещё чего... А ну-ка, слабосильные, наляжем...
Хрястнуло дерево дверного косяка, дверь распахнулась, все четверо проворно забежали в отцовский кабинет.
Ступая осторожно, на цыпочках, я тоже вошла в комнату и испытала гигантское облегчение, найдя в ней только четырёх служивых, растерянно чесавших затылки.
– Кто запер дверь изнутри?
– потребовал от меня отчёта рябой.
– Отец сам запер дверь, на ключ, снаружи, когда уехал в экспедицию, - ответила я, мигом сообразив (поди сейчас проверь!).
– Так, хорошо! Что на полу делают эти свинцовые кубики?
– Это образцы породы, я думаю...
– Почему они выставлены в правильный квадрат?
Лучшая оборона - это нападение. Помня об этом, я приосанилась и отчеканила:
– Товарищ офицер государственной безопасности, извините, не знаю вашего звания! Может быть, и вы сможете мне ответить на кое-какие вопросы? Вы сейчас без всякого основания взломали дверь и ворвались в кабинет Сергея Александровича Косулина, ответственного работника, кандидата географических наук, начальника геологической партии и члена Коммунистической. Какое объяснение этого поступка вы представите своему начальству, когда Сергей Александрович вернётся и потребует ответа, зачем это было сделано, а вернётся он завтра вечером?
Служивые переминались с ноги на ногу. Рябой нахмурился, глядя на меня исподлобья. У меня душа ушла в пятки: что-то уж больно
XXX
Входная дверь хлопнула (я ведь её не запирала). Все поспешили выйти в коридор, и я, стоявшая ближе всех к выходу, вышла быстрее всех.
На пороге стоял Никита.
– Я пришёл дать показания, - объявил он хрипловатым голосом.
Показания?! Ах ты, гад! Ах ты, наушник!
Жестокая, но гениальная в своём роде идея о том, как всё-таки обеспечить публикацию в январском номере 'Комсомолки', чтобы 'не распалась связь времён', пришла мне на ум.
– А вы кто, собственно?
– спросила я, бочком-бочком пробираясь к пальто Августа, забытому на вешалке, и незаметно опустив десятирублёвую монетку из будущего в его карман.
– Я?
– поразился Никита.
– Я - заявитель! Фроловский Никита Тимофеевич...
– А мне, когда я с вами вчера говорила по телефону, вы назывались другим именем!
– громко объявила я.
– Каким?
– немедленно среагировал рябой.
– Августом Юсуповым...
Бедный Никитка и охнуть не успел, как его взяли под белы ручки. Жестоко? Но ведь и заслужил! Не рой другому яму, как говорится...
– Да, - прибавила я улыбчиво, - вы забыли своё пальто! ('А в пальто - десять рублей с гербом Российской Империи, - договорила я в уме.
– Поглядим, что-то вы про них расскажете товарищам...')
– Это не моё пальто!
– возопил Никита дурным голосом.
– Мы разберёмся, чьё это пальто, - сообщил рябой товарищ, который мне из ненавистного вдруг стал почти симпатичным.
– Разберёмся, не сомневайтесь... А с вами, - он обернулся на пороге и смерил меня взглядом с головы до пят, - мы тоже побеседуем, гражданочка. (Нет, про 'почти симпатичным' я погорячилась, конечно!) После выяснения всех обстоятельств...
XXXI
Я провела пару часов в бессмысленной возне по дому: лишь бы делать что-нибудь.
Устав, легла в своей спальне без сил и пролежала неизвестно сколько времени, глядя в потолок.
Неужели всё закончилось, и никакой надежды больше?
Собравшись наконец с духом, я встала и дошла до кухни, где накапала себе несколько капель спиртовой настойки валерианы. Только после этого решилась идти в отцовский кабинет. Вдруг гость из будущего обронил что-то ещё, что нужно спрятать поскорее и понадёжней?
Нет, Август ничего не забыл, увы. Уже отчаявшись искать, я вдруг вздрогнула от радости!
Между четырёх 'габаритов', свинцовых кубов, выставленных по углам правильного квадрата размером шестьдесят на шестьдесят сантиметров, белел лист письма, написанного торопливым почерком.
Милая Ника!
Время, как известно, деньги, и особенно это верно в нашем случае. Проведение скольжения объектов большой массы между двумя потоками занимает время и требует работы целого ряда машин, каждая секунда работы которых стоит недёшево. Но я нашёл деньги, или почти нашёл их.