Три фальшивых цветка Нереальности
Шрифт:
Я снял тёмные очки.
— Вельз, ты понимаешь, как нам нужен этот цветок? Понимаешь, что без него нам не обойтись?
— Дец, но это такое дело… одни мы не справимся.
Я надел очки.
— У меня есть на примете парочка кадров. Один поможет нам придумать план, а другой нагрузит техсредствами по самое не балуйся.
— Зыркающ и Мастерик?
Я снова кивнул.
Начальник Адской Разведки и знаменитый изобретатель. Наши давние друзья. Они помогут нам проникнуть в штаб «Секретной Армии» и украсть цветок. У вояк их должно быть два — поделятся.
Что-то скользнуло вдоль стены, мелькнуло так быстро, что я не успел сосредоточиться
В моём мозгу разлилась чёрная краска. Вид е ние приобретало реальные черты. Я уже мог его разглядеть, но в этом не было необходимости…
Две или три волны страха, перехлёстываясь и беснуясь, накрыли нас с головой и утопили в себе.
Чёрное липкое облако растеклось внутри меня и овладело моим сознанием.
А потом, как сквозь дрёму, я увидел их — дрожащие фигуры. Но это была не дрожь страха. Они сами были страхом. Его воплощением. Его творцами.
Я покачнулся, сделал шаг назад. И упёрся в лабораторный стол.
Разинув жадные, бездонные, безразмерные глотки, три твари приближались к нам. Три бесформенных чёрных «пятна».
Ночь потонула в безмолвии.
День III
Мрак заползал в лабораторию. Он уже захватил Нереальность, но этого ему было мало. Мрак пробрался в помещение, свернулся кольцами, как чудовищных размеров змея, и раскинул свои щупальца, как гигантский осьминог. Темнота смотрела на нас из беспросветной глубины отчаяния, и мы чувствовали этот взгляд. От него веяло неописуемым холодом.
Первой мыслью, которая вспыхнула в моём мозгу, было оказаться как можно дальше от повергающих в ужас «пятен». Были и другие вспышки, но их я не разглядел. Мой разум, мои чувства и весь окружающий мир поглотила необычайно тонкая, но нерушимая завеса. Белая, сотканная из тумана материя.
Я ещё понимал, что стою, прислонившись к столу, но в моей голове кто-то проделал огромную дыру, и из этой дыры хлестали, били ручьём мысли. Сознание опустело, так же как и всё тело. Меня покорила и подчинила себе бездвижность. Из тела словно вынули все органы — осталась лишь пустая оболочка. Глаза расширились и напряглись. Невозможно было даже моргнуть. Я воспарил над полом. Полом, который истёрся из бытия. Не было ничего, а точнее, существовало лишь абсолютное ничто — и я, подвешенный в нём. Марионетка с кожей, но без костей и внутренностей.
Повсюду простиралась темнота.
Подёрнутая плёнкой, похожей на испачканную в белой краске марлю.
И что-то чёрное, выползшее из самой глубины. Манящее и отталкивающее одновременно. Нечто без формы и смысла, полное ужаса и безысходности. Чёрное, но гораздо чернее темноты, удерживавшей меня. Опутавшей меня. Прилипшей ко мне. Поглощающей меня. Переваривающей меня своим ненасытным чревом, чтобы было легче…
Легче…
Я понял, что теряю сознание.
Я уже не мог мыслить, не мог воспринимать происходящее. Наверное, это было к лучшему. Я не хотел бы видеть и осознавать то, что вытворял со мной ужас, бескрайний ужас, разделившийся на несколько частей. Я был окружён им. Я был в западне. Ни выхода, ни спасения. Только: темнота, пелена и «пятно»…
Я моргнул.
На мгновение картина, представшая моим глазам, утонула в черноте другого рода. Черноте нев и дения,
Я захрипел, и Чувство внутри позволило мне услышать собственный стон. Это было сродни возвращению к жизни. Я мог слышать, а значит… я ещё не был мёртв.
Я открыл глаза.
И непередаваемый, самый жуткий кошмар, в котором только может оказаться существо, атаковал меня. Обрушился на меня валом, сминая, разламывая, разбрасывая меня. Разрушая до основания. Кошмар знал свою силу. И он снова продемонстрировал её мне: ещё одна волна-великан упала на меня, и мне показалось, что обрушивается небо. Я захлёбывался. Я погружался в воду. Я тонул, опускался вниз, всё ниже и ниже, глубже и глубже, всё ближе к чёрной, притаившееся в беспредельной глубине смерти. Он звал меня — Кошмар. И он знал, что я всего лишь живое существо.
Но ему не удалось лишить меня Чувства. Оно было рядом. Когда мои веки опустились на глаза, оно улучило момент и пробралось в меня. Оно было моим защитником, опорой и другом. Единственным, на кого я мог рассчитывать. Оно — оно одно способно победить Всесокрущающий Кошмар. Чувство Сопротивления.
Я жив. Я могу сопротивляться.
Сопротивляться!
Но моё забвение длилось слишком долго. «Чёрное пятно» — тень, которую породил мир вне времени и пространства, — подобралось ко мне вплотную. Её зев, рваная, болезненная рана действительности, распахнулся. Он растягивался до тех пор, пока не пожрал «пятно» так же, как собирался пожрать меня. «Пятно» исчезло за этой голодной и жадной, невообразимой пастью. Которая приподнялась и двинулась ко мне. Мрак неизбежности накрыл меня. Это смерть. Она пришла изниоткуда и уйдёт вникуда. Она скинула плащ — тот, что темнее самой темноты, — чтобы укрыть меня. Пасть надвигалась.
Миллионы миллиардов триллионов вероятностей промелькнули у меня перед глазами. Во многих «пятно» пожирало меня. Но было несколько, где я…
СНОВА, ПУСКАЙ И НЕЧЁТКО, ВИЖУ КОМНАТУ.
ПОКАЧИВАЯСЬ, ДЕЛАЮ ШАГ ВПРАВО.
СПОТЫКАЮСЬ.
УДАРЯЮСЬ ОБ УГОЛ СТОЛА.
ПАДАЮ НА ПОЛ.
РЕФЛЕКТОРНО ВЫТЯГИВАЮ РУКИ.
УПИРАЮСЬ ИМИ В ПОЛ.
И ЛЕЖУ ТАК.
Не понимая, откуда в моём тщедушном теле берутся силы.
А обратившееся алчущей пастью «пятно».
Промахивается…
……………………………………………………………………………………………..
…Время не замедляется — оно просто останавливается. Из него вырезают, вырывают, выдирают кусок.
Его приструнили.
А потом, безвременье спустя, оно продолжает течь дальше.
Волны страха обрушиваются на меня — одна за другой. Но моё тело и мой разум преодолели первый, самый жестокий и самый опасный натиск. Всё больше сил я чувствую внутри. Я получил что-то вроде иммунитета и не сдамся без боя.
Я снова могу видеть.
И я вижу…
Я видел, как «чёрное пятно», не сумев поймать меня, разозлилось. Злоба обратилась сумасшедшей яростью, и это произошло в течение каких-то миллисекунд. «Пятна» не любят проигрывать, понял я.
Чёрная, исторгающая ужас амёба повернулась к Вельзевулу. Дьявол лежал на лабораторном столе. Он не шевелился и смотрел в глаза этой твари. В глаза, которых не было и быть не могло.
«Пятна» не любят проигрывать. Зато я люблю выигрывать, подумал я.
Я рыкнул, приподнялся на руках — и вот я уже сижу на корточках и поворачиваюсь к Вельзевулу.