Три года счастья

Kath1864

Почему Клаус Майклсон не может видеть свою семью счастливыми. Почему не может сказать: « Прощаю вас и отпускаю. »

— Сайлас может принимать любой облик. Он проник в мои мысли, убедил, что я умираю. Он будет пытать меня, пока я не отдам ему лекарство.

— А если отдашь, он разрушит стену между мирами.

— Чтобы он не застрял в потустороннем мире. Он хочет воссоединиться со своей половинкой. Вы влюбленные идиоты должны аплодировать его порыву.

Клаус смеется, хлопает в ладоши и смотрит на брата, пусть тот и кажется холодным и неприступным. Клаус знает, о чем сейчас думает его брат. Знает, что тот напуган и боится вновь утратить любовь. Знает, как тот ведет себя, если дело касается любви. Знает, что отрицать

Элайджа не станет, но и не покажет своих чувств. Знает, что старший брат очень глубоко прячет свои настоящие чувства. Знает, что он редко с кем настоящий и впускает любовь в свою жизнь. Знает, что Элайджа впустил Катерину. Знает, что Элайджа до конца будет бороться за любовь. Никлаус уже давно знает, что чувствует Элайджа. Никлаус Майклсон знает, как поступит дальше. Знает, каким будет его следующей шаг.

« Никлаус. Он знает о Катерине. Знает… »

— Он откроет врата для всех сверхъестественных существ, когда-либо умерших.

— Включая наших любимых братьев: Кола и Финна. Мы вернем нашу семью.

— Я тебя умоляю. Ты ненавидел Кола и держал Финна всю его жизнь.

— Элайджа, пожалуйста…

Он просит. Впервые просит и верит в то, что тот, кто был с ним на протяжении долгих столетий, отказывался любви, свободы, чувств — от всего, не был счастлив, не жил в не семьи веря в искупление. Элайджа верил в его искупление и сейчас примет его сторону.

— Пожалуй, твой личный не основание, чтобы подвергать весь мир опасности, Клаус. Я думаю, наша сестра заслуживает тень счастья.

— Скажи, что ты шутишь. Скажи, что не обрекаешь меня на вечные муки.

— Я принял решение.

Не верит, подрывается с места и встает позади сестры. Ребекка одержала победу и пожалуй только Элайджа рад видеть улыбку на лице сестры. Ребекка не смотрит на него, но довольная улыбка говорит о многом. Она найдет своей счастье, как только исполнит свою мечту — станет прекрасным человеком. Она так близка к этому, что даже горячее дыхание и шепот брата на ухо не испортят ее день. Последний день, когда она терпит общества Никлауса. Последний день, а после выпускного она уедет. Уедет человеком. Уедет, чтобы начать ее новую жизнь.

— Когда ты будешь больна или умирать от старости и станешь умолять дать тебе кровь, я рассмеюсь тебе в лицо и внушу забыть меня.

Она умрет, так как хочет, но Клаус не понимает всего ее стремления стать человеком. Прекрасным, верным, добрым, любящим человеком, у которого своя семья.

Не понимает и поэтому уходит.

Уходит, оказавшись в проигрыше.

Клаус проиграл, а Ребекка одерживает победу и соглашается на условие Элайджи — Прожить один день, как человек. Она проживет. Проживет — этот день. Проживет и пойдет на школьный выпускной. Она докажет, что быть человеком — все, что она желает. Докажет, что достойна этого и получит лекарство. Докажет, что она желает больше всего в этом мире. Докажет, что даже став человеком она не отвернется от семьи и будет переживать за каждого члена ее семьи. Даже, когда она уйдет, они будут чувствовать присутствие младшей сестренки. Докажет отдав единственное оружие способное их убить Элайджи. Ребекки не нужен больше кол из белого дуба. После того, как она станет человеком, это оружие не убьет ее, но это оружие может стать шансом Элайджи на личное счастье. Этот кол может стать преимуществом для Элайджи. Этот кол может освободить и его. Этот кол может вернуть ему любовь, ведь Ребекка знает, что если Элайджа молчит, то это значит, что он впустил в свою жизнь любовь. Пусть и ее старший брат будет счастлив, обретет покой с женщиной, которую любит. Она желает этого Элайджи, но ни Никлаусу. Этот кол может не только убить их тела, обратить в пепел, но и подарить счастье и свободу. Передавая оружие Элайджи Ребекка верила в то, что и ее брат обретет свое заслуженное счастье и любовь, останется с женщиной, которую любит и которая завладела

его сердцем и разумом.

Как же она ошибалась.

Ни один из их семьи не может быть счастлив.

Ни один из Майклсонов.

Они обращают в пепел все, что любят.

Они проклятые, но продолжают жить.

Уже слишком поздно…

Он знает, чтобы сказала Кетрин: « Без преимущества у нас нет никакого шанса против Клауса. Он откажет или убьет нас обоих, сделает все, чтобы мы никогда не познали счастья, чтобы мы не просыпались в одной постели. Он сделает все, только бы убедиться, что мы никогда не будем счастливы. Уверена, он знал он знал о нас, просто ждал момента, чтобы нам было больнее прощаться. Ждал, пока мы впустим друг друга в наш мир.»

Элайджа знает и сейчас в его руках – кол. Сейчас в его руках преимущество, которое он намерен отдать своему брату и когда она приедет сюда, а Элайджа верит в то, что она обязательно приедет вслед за ним, он расскажет ей о том, что они свободны и могут ехать куда угодно, а его Катерина улыбнется, искренне, как пять веков назад, крепко обнимет его за шею и больше никогда не отпустит. Они будут на пути к своему счастью.Сейчас он намерен сделать все, чтобы так все и было.

— Где ты его взял? — спрашивает Клаус сидя на стуле в его мастерской.

— У нашей сестренке, когда она станет человеком, то защитится им не сможет, — Элайджа крутит оружие в руках, идет в сторону брата, протягивает руку вперед. — Возьми…

— Зачем ты отдаешь его мне? — Клаус встает со стула, сжимает в руках оружие и ухмыляется глядя в глаза брату, потому что знает, о чем дальше пойдет разговор.

— Убить нас может только этот кол, а если он у тебя, тебе нечего бояться, — убедительно произносит Майклсон.

— Сайлас, однажды проучил меня, — отворачивается от брата.

— Ты переживал вечные муки и это переживешь, а если нет, будешь скрываться от него, — продолжает Элайджа спрятав руки в карманы брюк.

— Да, это так просто, — смеется Клаус, оборачиваясь к брату, размахивая колом, приближается к нему. Он ведь знал, что Элайджа просто влюбленный идиот, который если откроет дверь в свое сердце, то закрыть уже не сможет. — Без лекарства. С чего ты взял, что я освобожу твою возлюбленную Катерину или ты понял, что ты очередная муха в ее паутине.

— Ты освободишь ее, потому что я прошу тебя освободить ее от этого. Как твоя семья, как твой единственный живой брат. Я прошу тебя дать мне эту возможность чувствовать, заботиться, любить, — он говорит искренне, медленно, смотрит в глаза брата, выдерживает паузу на последнем слове, словно подчеркивает значимость именно этого слова и верит в то, что хотя бы один раз тот прислушается к нему и позволит любить.

— Я дал тебе такую возможность, но ты пошел против меня, — Клаус тоже смотрит в глаза, касается острием кола плотной ткани пиджака брата, желает, чтобы тот осознал всю неправильность своего выбора в пользу Ребекки, понял, что он никогда не позволит Элайджи быть счастливым и сдержит свое слова. — И если я сбегу, то только на охоту за ней и как твой единственный живой брат я прослежу, чтобы у тебя никогда не было минуты счастья.

— Какую же пустой жизнь ты живешь, Клаус, — Элайджа протягивает руку, отстраняет от себе кол, прижимая его к груди брата, касается лица брата,

Элайджа стойкий, выдержит и поэтому просто покидает комнату. Он сказал, что думает и Клаус понимает это. Понимает, что его жизнь пуста. Понимает, что никогда не позволит ни одному из его семьи быть счастливым. Серьезно, Клаус Майклсон никому не доверяет и может только рушить счастья других и наслаждаться этим. Сейчас он разбил счастья своего брата и уже вряд ли что-то можно склеить, вот только сейчас он не рад, вздыхает, моргает глазами, опускает взгляд вниз, поджимает губы. Сейчас он понимает, что все разрушил и обрек своего брата на страдания. Элайджа ведь просто решил быть счастливым.