Три года счастья
Шрифт:
— Я Элайджа. Ты слышала обо мне?
Деверо только кивает смотря на мужчину в костюме, который только что спас ее жизнь. И Софи должна раскрыть все карты, сказать правду, не зря же ее сестра поплатилась жизнью.
Настало время Софи быть сильной и сражаться.
— У нее была особенная связь с твоим братом.
— Какая ещё связь?
— Как оказалось они провели некоторое время вместе. Одно повлекло за собой другое, и теперь она особенная девушка-оборотень беременна, и отец ребенка, которого она вынашивает — твой брат Клаус.
— Это
— Нет ничего невозможного, особенно, когда дело касается твоего брата.
Софи в отчаяние и позволяет ему пройти на святую землю предков. Позволяет увидеть ее. Доверенные ведьмы приводят ее: длинные сапоги, черные джинсы, белая майка, украшения в виде пера, сережки, цветная накидка, карие глаза и кудри, хищные черты лица. Эта женщина прекрасна. Ее взгляд может сжечь дотла и это невозможно контролировать. Она что-то почувствовала, как только увидела его: статный, благородный, сдержанный, но и жестокий. Словно идеал сошедший со страниц французского романа.
— Кто ты к чёрту такой?
Хейли слишком устала, но слишком прекрасна даже в таком состоянии. Может опалить. Открывает свои глаза и смотрит на странного, сдержанного мужчину в костюме. Почему он так смотрит на нее? Что он здесь сделает? Он пришел за ней? Спасти? Убить?
У Хейли измученный вид и лицо: « Чувак я конечно всё понимаю ты пришёл меня спасти или убить, но кто ты такой? И вообще зачем ты пришёл я беременный оборотень ты в курсе что у меня перепады настроения, я голодна и желаю сладкого, а не противных овощей с рисом, которые Софи принесла на завтрак. Я устала. Меня держат здесь несколько дней эти чертовы ведьмы, которые думают, что я ношу чудо-ребенка, а я желаю оторвать им головы. И сейчас я зла на весь мир и на себя что переспала с этим ублюдком Клаусом. »
А Элайджа думает только о том, что эта девушка прекрасна и если она носит ребенка его брата, то станет самым важным членом в их семье. Он будет защищать ее, всегда будет рядом.
Никлаус должен знать и Элайджа приведет его сюда. Его должен знать, что судьба послала ему такой дар и этот ребенок станет всем для их семьи. Элайджа здесь, только, чтобы убедить его брата оставить ребенка.
— Вы все сошли с ума, если думаете, что какая-то случайная связь на одну ночь, для меня что-то значит. Ты переспала с кем-то другим, признайся!
— Эй, меня несколько дней держали у какого-то крокодильего болота потому что думают что я вынашиваю какого-то волшебного ребенка. Тебе не кажется чтобы я призналась если бы он был не твой.
— Никлаус, послушай…
Клаусу плевать, но он прислушивается к сердцебиению. Сердцебиению его ребенка и что-то в нем щелкает. Щелчок, но он не слабый. Впустить счастье и ребенка в свою жизнь — значит проявить слабость. Он никогда не был слабым. Ему наплевать.
— Убейте ее и ребенка… Какое мне дело…
Губа вздрогнула, словно он считал. Считал каждый удар. Удар — борьба. Каждый удар делает Клауса Майклсона слабым. Бросает фразу, прежде, чем покинуть склеп. Он оставит это так и ушел, но Элайджа
Теперь-то уж точно не отступит. Последует за братом куда угодно, ведь так было на протяжении тысячи лет. Он всегда искал ему искупления и желал счастья, когда Клаус отплачивал только болью.
— Это ловушка, Элайджа.
— Нет, брат. Это дар. Это твой шанс, наш шанс.
— Для чего?
— Чтобы начать всё сначала, вернуть то, что мы потеряли, всё, что у нас отняли. Никлаус, наши собственные родители презирали нас. Наша семья была разрушена. И с тех пор, всё, что ты только хотел, всё, что мы только хотели — это семья.
— Я не позволю собой манипулировать.
— А они манипулируют. И что? С ними эта девушка и ее ребенок…ТВОЙ ребенок — будет жить.
— Я убью их всех до последнего.
— И что потом? Ты вернешься в Мистик Фоллс, чтобы продолжить свою жизнь как тот, кого они ненавидят. Как злого гибрида. Для тебя так важно, чтобы люди дрожали от страха от одного упоминания твоего имени?
— Люди дрожат от страха, потому что у меня есть сила, которая заставляет их бояться. Зачем мне нужен этот ребенок? Он что, даст мне силу и власть?
— Семья — это сила, Никлаус. Любовь, верность — это сила. Это то, о чем мы поклялись 1000 лет назад, перед тем как ты потерял свою человечность, оставив эгоизм и злость. Прежде чем паранойя сделала тебя таким, какой ты сейчас. Я с трудом узнаю в тебе своего брата. Это мы — семья Древних. И мы держимся вместе. Всегда и навеки. Я прошу тебя остаться здесь. Я помогу тебе и я встану на твою сторону, как твой брат. Мы построим здесь дом вместе. Так что, спаси эту девушку, спаси своего ребенка.
—.
Клаус зол и исчезает, а Элайджа остается решив позвонить сестре, пройтись по кварталу. Одна рука в кармане, идет вперед, надеясь, что сестра примит его сторону. Сторону того, что Клаус достоин счастья.
— Он в своем репертуаре. Имея шанс на счастья Клаус бежит в противоположную сторону.
— Так пусть бежит. Этому ребенку, если он его будет без него лучше.
— Ему не будет лучше без ребенка, Ребекка и нам тоже.
— Дорогой, добрый Элайджа наш брат редко приносит нам что-то кроме боли, когда в своей бессмертной жизни ты перестанешь искать искупление?
— Я перестану искать ему искупление, когда пойму что в нем ничего не осталось.
” Стервы тоже плачут так же как и любят, так же как и тоскуют ведь стервы тоже люди.” Step Механик - Стервы Тоже Плачут.
Гудки. Ребекка знала, что этим всем разговор с ее братом и закончится. Нет, Элайджа и вправду сентиментальный дурак, если вновь решил отказаться от счастья ради Клауса. Она же предпочтет жить своей жизнью.
Шорох. Ребекка чувствует чье-то присутствие. Кетрин Пирс как всегда облачена во все черное и как всегда появляется во время.