Три года счастья
Шрифт:
— Ты… Ничто.
Ничто и закончит свои дни, от рук Никлауса Майклсона.
Дни Люсьена Касла заканчиваются вырванным сердцем и унижением, ведь так заканчивают дни все те, кто смеет идти против этой семьи.
Люсьен Касл догорит в одиночестве, а Клаус Майклсон сжимает в своих руках его сердце, которое недавно билось в его груди.
Огромный плюс, ведь враг повержен, сгорел, обратился в горстку пепла.
Люсьен Касл обратился в горстку пепла, только вот победа над врагом стоит дорого.
Стоит смерти Камиллы
Стоит разорванной души Давины Клер.
Победа над одним монстром послужила созданию еще более страшного монстра.
Одна победа, которая в последствие приведет к поражению.
Одна упавшая косточка домино влечет за собой падение других.
Как падают выстроенные в ряд косточки домино.
Как одно событие влечет за собой другие события.
Как убив одного монстра мы порождаем еще более худшего зверя.
С чего все началось?
Как все закончится?
========== Глава 71. Тихий час длинной в пять лет. Часть II. ==========
Не спеши попасть в этот кукольный фарс,
Все роли сыграли за нас,
Можешь расслабиться и улыбаться!
Зачем стремиться к вершинам могил?
В глазах, тех, кого я любил,
Я был самим собой и предпочел им остаться.
Не завидуй.
Свету в чужом окне!
Там нас с тобою нет,
И, если плохо тебе - не показывай виду!
Наудачу.
Путь мой во тьме лежит,
И больше незачем жить,
Но, когда хочется плакать - не плачу!
Конец фильма - Не завидуй.
*** Новый Орлеан. 2016 год.***
Голова кругом.
Несколько дней для Марселя прошли, словно в тумане.
Этот век все никак не закончится.
Новый век никогда не наступит.
Никогда не наступит для Камиллы, Давины.
Двойные похороны.
Точнее тройные.
Джошуа еще пытается шутить, а для Марселя все шутки давно закончились и он не пьян, когда намерен принять сыворотку раздобытую из крови Авроры. Он должен сделать это. Он может превзойти самого Никлауса Майклсона.
— Круто, ты тоже скоро умрешь, надо будет сдать костюм в химчистку.
— С этим я точно не погибну.
Двойные похороны и Жежарду кажется, что Кол Майклсон вот-вот разрыдается, упадет на землю, царапать и срывать эту траву, ведь ему плохо, он утратил свою любовь и зачем ему жить?
— Простите,я не могу.
Не может, показать, что ему больно.
Не может смотреть в глаза тем, кого он любил, а семья ведь отняла Давину у него. Ему и правду будет наплевать, если они все будут гореть в Аду. Плевать. Теперь наплевать и Кол Майклсон предпочтет остаться тем, кем был всегда.
И хочется плакать, но он не плачет.
Плакать.
Зачем ему теперь жить?
Марсель не может не прийти на Ирланские похороны, которые устраивает Хейли Маршалл, пожалуй ее волнует только Элайджа, которому она, словно заботливая жена поправляла черный галстук перед началом траурно церемонии, возможно
Не может не прийти и не положить одинокую белую розу на деревянную крышку гроба.
Марсель Жерард еще не сыграл свою роль.
Все меняется слишком быстро.
Слишком быстро все меняется и Клаус Майклсон в один момент становится никем для
Марселя. Он больше не верит.
Он зол. Гнев взял верх над ним.
Если Клаус король то, пришло время свергнуть короля.
— Всегда и навечно это всего лишь оправдание,чтобы делать все,черт возьми,что вам хочется.
Выбор есть всегда, ведь правда?
Клаус мог бы его отговорить принять сыворотку на том мосту, но Марсель потерял покой и гнев управляет им.
Мог бы…
Марсель и так уже все решил. Решил и не отступит, а в голове столько разных мыслей. Тех самых запретных мыслей, о которых он не может сказать.
— Как ты не поймешь, я буде делать тебе больно любым доступным способом, покуда я жив ты не будешь знать покоя. Ты можешь и дальше звать меня частью своей семьи, но я тебе больше не друг. С этого момента и навсегда, я никто иной, как твой злейший…
« Враг» - именно это слова и пытался произнести Марсель, ухватившись за ворот пальто и смотря в глаза Клауса Маклсона, прежде, чем содрогнулся, взгляд застыл на вечно и эта боль, когда Элайджа Майкслон пробил его грудную клетку и в следующую секунду сжимал в руках окровавленное сердце Марселя в своих руках, а его тело падает с моста и течение унесет не только тело, но и этот грех Элайджи Майкслона.
— Нет!
Крик брата, так давит на уши, так напоминает крик, который он слышал несколько часов назад в глубине своего разума.
Крик отчаяния.
Элайджа должен был сделать это, во имя спасения семьи. Должен был убить очередного врага, только был ли Марсель их врагом или этого врага Майкслноны породили сами?
Был ли у него выбор?
Если выбор был, то почему он лишил Марселя жизни, сжимает в своих руках его окровавленное сердце и ведь дрожит.
Дрожит от страха.
Дрожит, потому что видел видения сестры, видел опасность.
Мог ли кто-то остановить Элайджу Майкслноа и оговорить не брать этого грех на свою душу.
Был ли выбор?
Его могла отговорить женщина, за черной дверью к которой он всегда возвращался, только вот Элайджа Майклсон был уже сломлен, когда присел в кресло, закрыл свои глаза и открыл черную дверь.
Его пыталась остановить женщина за черной дверью.
— У тебя всё на лице написано, Элайджа Майклсон. Говори…
Она смотрит не в глаза, а в душу, потому что любовь - это синоним к слову вечность. Блестит в его карих глазах искрами боли, а зрачки отражают боль и отчаяние раскатывающимися по коже. Элайджа загоняет в сердце нож по самую рукоятку, выпуская яд сомнений и горьких переживаний.