Три года счастья
Шрифт:
Здесь свет и одиночество.
Если бы Элайджа Майклсон не был в отчаяние, то не стал звать ее хриплым голосом закрыв лицо руки.
— Катерина!
Кричать, но он ведь обещал принять решение, разобраться в чувствах.
Но сейчас он мертв, а что если вместе с ним умерла и она? Что если больше никогда ее не увидит. В коридоре нет черной двери. А может вместе с этой тьмой исчезла и черная дверь, исчезла Кетрин. Исчезла, по-английски, не попрощавшись.
— Катерина! Это я! Прошу…
Скрип двери. Не нужно торопиться.
Так
Он принял свое решение. Элайджа Майклсон по сути ведь должен быть однолюбом и с ним может быть счастлива женщина, которая не предаст и примет его и темную сторону, научится сдерживать ее.
— Я готов больше не терять тебя…
Не ожидал увидеть ее в белом испачканным кровью, с пораненным горлом и она рукой придерживает рану. Сделать шаг к свету и держаться из посоедних сил. Не упасть и оттолкнуть из последних сил эту красную дверь скотобойни, раствориться в мягком белом свете.
— Элайджа, я слышала тебя… Я не оставлю тебя… Я все еще здесь.
Он видел ее испачканную кровью с растерзанным зверем горлом.
Он видит ее настоящую, когда она ступила в этот белый коридор. Видел: ее карие глаза, оливковую кожу, упругие кудри, черный кружевной топ, узкие брюки и кожаные ботьльоны на высоком, тонком каблуке.
Странно, но именно Кетрин Пирс — его лекарство, она рядом.
Брюнетка сядет рядом с ним, вытянет ноги.
Может не стояло столько тратить сил, нервов и времени, ведь в итоге вышла такая нелепая, глупая ситуация, спутанные чувства и он опоздал тогда.
А сейчас желает вернуться к той, с которой был счастлив.
Сейчас у него есть только она и неважно, что оба мертвы.
Сейчас все будет иначе.
Сейчас, как бы глупо это не звучало, Элайджа Майклсон желает взять реванш у судьбы.
Сейчас он желает все исправить и исправит.
Сейчас его мало волнует, что ее руки немного холодные.
Им просто некуда идти.
Они просто вдвоем и держатся за руки.
Больше им ничего не нужно: тепло ладоней, взгляды и поддержка.
— Мне страшно было подумать, что я потерял тебя… Сестра исцелила мой разум и ты все еще здесь… Как такое возможно?
— Ведьма, Элайджа… Точно… Дело в ведьме! Возможно, Одри… Ведьмочка что-то сделала… Это не Пустота и ее трюки с синем свечением и запугиванием. Это что-то другое… Это какая-то связь, заклинание иначе нет объяснения того, что я все еще здесь. Ее ты тоже потерял, Элайджа и это, похоже волнует тебя больше, чем я. Я все видела и слышала.
— Мы оба мертвы, Катерина. Хейли никогда не простит меня. Я уйду, как только пустота будет повержена, а моя семья в очередной раз одержит победу.
— Но ты будешь молить ее о прощении, унижаться, да?
— Буду… Как ты выжила за красной дверью? Как ты там оказалась?
— И когда это Элайджа Майклсон стал таким слабым? Мне и вправду смешно…Из меня вышел
— Моя семья найдет способ уничтожить Пустоту, ведь не было еще врага, которого не могла победить моя семья. Но, куда ты пойдешь, Катерина? Куда? Скажи мне!
— Спрячусь где-нибудь в твоем разуме, за любой из этих дверей. Честно, мне наплевать, где я останусь…
— Я себя никогда не прощу… Я предал любовь.
— Хейли не простит, а я такой же монстр, который прощает боль и простит. Ты думаешь, что я прощу, если благодаря тебе вернусь к жизни и ты сможешь быть со мной. Удобно… Но я не хочу жить, Элайджа.
— Я не знаю, что будет, если я вернусь к жизни… Я никогда не примирюсь с тем, что произошло… Я уйду, чтобы у Хейди была лучшая жизнь в которой не будет меня. Я знаю, что ты причастна к истории с беременностью Хейли и простил тебя.
— Ты же так жаждал воссоединения и искупление своей семьи, что я решилась на этот план « Н», но обернулось все не в мою пользу и я признала свое порожение. Но семью же ты воссоединил у тебя прекрасная племянница. О браво! Благородный Элайджа! Можешь продолжать винить себя и дальше. Можешь вновь укрыться за красной дверью, но, я останусь здесь. Потому что я не собираюсь смотреть на то, как тот, кого я все еще люблю разрушает себя… Можешь идти.
— Все еще любишь? После всего, что было? После того, что было за черной дверью?
— Там скрывалась твоя похоть и желания, но сейчас ты стабилен, исцелен. Всего того больше нет, как и красной двери. Я бы не позволила тебе вернуться, уйти за красную дверь и разрушить свой разум окончательно. У меня было мужчин и ты это прекрасно знаешь, но именно ты стал особенным.
— Я иногда размышлял, какой была бы моя жизнь не будь в ней семьи, за которую я так отчаянно сражаюсь. Не было бы той любви и боли, крови…
— Не было бы Клауса, который для тебя является всем… И если мы говорим откровенно, но стоило бы мне, ревновать тебя к брату?
Элайджа смеется, вытягивает ноги, подвигается ближе к ней, а она кладет свою голову на его плечо, взъерошивает волосы и он не против. Сейчас она рядом и никуда не уйдет. Она останется с ним, поддержит.
— А каким бы я был, не будь этой слепой преданности к семье? Как думаешь? У нас бы были тихие вечера у камина, лучшие сорта бургонского вина разлитые по бокалам, я бы читал тебе и обязательно бы стал музыкантом, как всегда мечтал.
— Элайджа Майклсон ты был бы идеальным мужчиной, поверь мне… Мечтать никто же не запрещает, Элайджа. Я же до сих пор верю, что мужчина, которого я люблю вернется и мы проживем вместе вечность о которой мечтали в тихом месте, я бы залечивала твои раны, дарила себя и прижималась к тебе, чтобы слышать сердцебиение.