Три года счастья
Шрифт:
— Хейли!
Клаус сдерживает Хейли, ведь Инаду нужно не только перерождение, но и смерть ее кровной линии, тех, кто могут принести ей смерть. Инаду нужны еще две смерти : Хейли и Хоуп. Она Лабонниеры и могут принести ей погибель.
Кто выдумал смерть и перерождение?
Элайджа мертв и стоя у гроба брата он не верит в случившееся. А если его уже не вернуть? Кулон сдерживающие души расколот. Где теперь душа его брата? Выжил ли Элайджа и в какой части разума спрятана его душа?
А как может реагировать Клаус, когда его брат мертв. Мертв и не просто в его сердце
— Душа моего брата в кулоне. Мы должны найти его и вернуть назад.
— Клаус, дай ей момент отдышаться.
— Мы подвели его однажды!
— Клаус, хватит!
Клаус готов кричать, землю грызть, рыдать или спалить весь Новый Орлеан, умереть, но только бы его брат жив.
— Я думаю, его больше нет.
— Этого не может быть. Тысячу лет мы с братом шагали по этой земле. Смерть приходила бесчисленное количество раз и, мы все время отказали ей. Он не умер. Этого не может быть.
Элайджа Майклсон мертв и Клаус отказывается верить в это. Он поверит во что угодно, но только не в то, что остался без главной поджеожи и опоры. Он остался без того, кто всегда сражался за него и был рядом.
В голове своя же война.
Так хочется кричать сорвав голос.
Любой, даже самый сильный король, когда-нибудь может упасть.
Клаус Майклсон упал сегодня.
Упал, увидев и узнав, то что Пустота сделала с его братом. Пустота убила Элайджу, а Клаус ведь думал, что любой, кто вхож в их дом будет повергнут. За прожитые столетия Клаус Майклсон умирал и воскресал столько раз, что и насчитать. Он вгонял клинки в сердца семьи, зная, что в любой момент может их вернуть.
Сейчас, когда Клаус открывает глаза все иначе, ведь Элайджа не вернется. Дух убил его, чтобы подучить кровь и плоть.
Клаус, возможно видел то, что не видел сам Дьявол, но противостоять бессмертному могущественному духу он впервые.
Пришло время сражаться.
Они спасали друг друга тысячу лет, а Клаус впервые не спас своего брата. Не спас того, кто всегда был рядом и спасал его, сражался за его человечность и верид в искупление.
Клаус не спас Элайджу и теперь желает только уйти и напиться, проливать слезы, которых никто не увидел. Не увидят, потому что для всех он сильный и непобедимый Клаус Майклсон, который никогда бывает слабым. Он подвел того, кто никогда не подводил его. Элайджа всегда отказывался во блага семьи от личного счастья. Клаус всего лишь не хотел быть одиноким и нашел смысл жизни в своей дочери, родной крови. Именно Элайджа убедил его оставить ребенка и Хейли, именно его брат сказал, что это их шанс.
Сейчас плакать запрещено.
Фрея сглатывает слезы, но вот Хейли, как бы выдавливает из себя слезы. Неужели так реагируют на смерть того, кому отдал душу и сердце? Клаус ожидал от Хейли истерику, слезы, крики, битье всего того, что попадется под руку, залитый кровью квартал, пока малышка Хоуп спит. Клаус не понимает в шоковом состоянии Хейли, в шаге от пропасти или ей наплевать, а Элайджа был просто ей удобен, как тот, кто может усмирить спмого Клауса Майклсона.
А может ему не стоило ждать, привыкать к Хейли, а просто уйти взяв с собой дочь и столкнуться с последствиями, но растить дочь не здесь, не так. Может порвать со всем, сбиться с пути, вырваться и было выходом? Элайджа бы понял его, ведь сам же помог однажды Хейли бежать с его дочерью от Далии. И чтобы они смогли сделать? Ничего. Далия бы убила Хейли, волков и его семье бы досталось от ведьмы, которая получает желаемое. Если бы он не ждал и не действовал неизвестно, как бы все кончилось. Когда первообращенные были угрозой и гордость Хейли послужила смертью ее мужа, который любил ее. Не лезла бы. Клаус и так делает все во благо матери своей дочери, а та что, пользуется этим?
Клаус запутался и смерть брата сломала его.
Нужно вырваться и думать…
Думать, как спасти брата или привыкать жить без Элайджи.
Но пока на пороге появляется Хоуп в ночной рубашке. Не могла уснуть и обратила внимание на синей кулон.
— Что это?
Ей и вправду иниересно, а Хейли вытирает слезу, пытается увести дочь, но упорство у малышки отца, ведь та отпускает руку матери и кладет свою руку на плечо тети.
— Хоуп? Иди спать, милая. Я буду через минуту.
Она видела Элайджу, там, за красной дверью, где кровь и боль.
Она слышала его искаженный крик.
Крик о помощи.
Крик, хотя он выбрал свою самую темную сторону и не сожалеет. Человек ведь помнит свои грехи, корит себя за них и это может и вправду прикончит его, сбить с пути и подтолкнуть к пропасти и никуда.
Элайджа Майклсон утерял свой свет, одинок в глубине своего разума.
Выход один.
Решение принято.
Грехи прикончили его. Он никогда не простит себя и выбор своей худшей, темной стороны оправдан.
Элайджа Майклсон выбрал красную дверь, за которой скрываются его грехи и кровь. Грехи, которые прикончили его.
Элайджа Майклон выбрал тьму и грехи, которые прикончили его.
Его уже не спасти.
Его уже прикончили и не отпустит.
Элайджа Майклсон выбрал красную дверь и свои грехи.
— Ты видела это? Ты это почувствовала?
— Дядя Элайджа.
— Ты слышала его, да?
— Да, я слышала его. Он где-то внутри, но..
— Но что?
— Его голос звучал искаженно, по-другому, как радиопомехи, и я только услышала… его крик.
София всегда сражалась и была стойкой. Она вернется ведь самое сложное – изгнать дух Инаду уже позади.
Теперь все позади и Марсель может положить Софию на постель, собраться с мыслями и силами и начать все заново.
— Только помни, что в ее разуме была самая могущественная ведьма в истории. Неизвестно через что она сейчас проходит. А сам то как?
— Слушай ты здесь, чтобы утешать?
— Нет, я здесь, чтобы забрать свой дневник.
Винсент не знает выдержит ли он это, но Пустота сильнее и нужно сражаться. Сражаться даже ценой собственной жизни.