Три года счастья
Шрифт:
Они казались счастливым, вот только это было в прошлом.
Шон не верил, что так оно и есть.
Не верил, что все это в прошлом.
Бежать.
От , дома до дома.
Бежать, он помнит все : от распахнутого окна и жалящего солнца, до прогулкок под звездами, до того, как искал ее в клубах или злачных местах, до того, как сжимал ее бедра и секса, до ураганного ливня и страха в ее глазах, когда тот прижимал ее к себе.
Кажется, что этот метр – последний.
Привык, как они жили.
Разбудить.
Он на долго запомнит, как увидел возвышающееся
Столпившиеся соседи, которые уже вызвали пожарных, но не спешили спасать ее.
Впервые ему хотелось рыдать. Рыдать в захлеб.
Что если это он убил любовь?
Оттолкнуть всех, выбить дверь плечом, глотать клубы серого дыма и выкрикивать ее имя.
Близко.
Просто упала.
Находит ее на полу кухни.
Успеет ли спасти.
Задыхается, вдыхая ядовито-губительный дым.
Нет дороги назад, ведь он сделал выбор.
Далеко от этого мира. В мире, где любовь.
Ему кажется, что она спит, устала и где-то далего от этого мира.
Подхватывает на руки, ведь пусть она и соглага, но они должны стать одной семьей, потому что в мире добро и зло всегда меряются силами они должны быть до конца.
Ее сердцебиение оставалось прежним : слабым и ускользающем.
Все бы посчитали его сумасшедшим, но он не мог не спасти любовь.
Спас, оттыдашлся вдохнул полной грудью такой спасительный кислород и уложил ее на землю.
— Не засыпай…
Шон замолчал, просто опустил голову на ее грудь. Обуглевшееся черное лицо и клочья обгоревшей одежды, подпаленные волосы, но в ее груди все еще бьется сердце, а значит она живая.
Не уснет.
Без нее он не сможет, а время не спешит идти вперед. Время остановилось в самый темный момент.
Живая: из Рая или Ада?
Дышит, жадно вдыхает кислород и понимает, что жива, а его голова опущена на ее грудь, рука сжимает ее руку. Она понимает, что он спас ее, не позволил яду отравить их и уничтожить их люблю. Он бы выпил яд вместе с ней.
В голове свежие мысли и яркие блико лучей солнца.
Она даже смотреть на него боялась, а он крепко сжимал ее руку, его теплые карие глаза отражали в себе неподдельную обиду. Он рядом, пусть и зол.
Трусость не может одержать победу. Он не предатель любви, не тот кто убьет любовь.
Она не отвечала, даже попыталась отвернуться. Он знал каждую ее, каждую мелочь, каждую родинку и каждый сантиметр тела. Знал, что она споткнулась и чувствует себя виноватой. Она не может представить свое существование без него, свой путь и свое одиночество, если Шона не будет рядом. Но, в то же время, Одри была готова отпустить его, потому что любит.
Так сильно, так глубоко, так ярко, что голова шла кругом. Это и было причиной всех прозвучавших слов.
— Я люблю тебя…
А Шон окунулся с головой в его слова и улыбнулся: наконец-то в груди стало по-настоящему легко. Не говоря ни слова, он потягулся к ее губам, сжимал ее ладонь в своей ладони - сжал крепко и с чувством, того, что она нужна ему и он не отпустит.
Не отпускает.
— Будь уверенна, малышка, что все у нас будет
Теперь всё стало понятней: почему Шон пошел вслед за ней, почему не уходит и что любит.
Одри просто нужно было знать, чтобы поверить: Он не убьет любовь.
Что-то о любви и времени.
Время зависит от чувств.
Радостные моменты проходят быстро, а темные длятся слишком долго.
Они переживут : темные и светлые времена.
Переживут, потому что время невозможно остановить.
Время течет только вперед. Течет словно бурная река на пути которой порой встречаются преграды ввиде темных и мрачных моментов.
========== Глава 26. Часы остановились. ==========
*** Рим, Италия, 2013 год. Квартира Кетрин Пирс.***
Все дело в запахах. В том, что каждый чувствует этот мир на уровне аромата.
Слепым, лишенным света, людям ничего не остается, как только воспринимать этот мир на ощупь и на запах – эти чувства у них обострены. Они на сто процентов по запаху могут отличить одно блюдо от другого или на ощупь понять, какое здание они проходят, на какой улице они находятся, какое кафе или булочная находится рядом. У вампиров все ведь тоже обострено. Чувства обострены. Чувства до предела.
Сейчас, сидя в гостиной Элайджа улавливает запах опалённых волос и кофе. Сидит, забросил нога за ногу и ждет. Ждет, ведь она обещала ему показать или раскрыть свой коварный план, как она все же заполучит лекарство.
“Счастье в простых вещах,”, — как-то сказал он себе. Простое счастье, которого так желал он. Счастье на двоих, кажется таким реальным. Его счастье заключается в развратной, сексуальной, лгунье, которая ломает все, к чему прикасается, — такой, о которой Элайджа может только мечтать. Он думал, что знает ее, выстоит в этой игре, но он любит ее. Любит Кетрин Пирс, ведь за столько столетий он чувствует и готов задохнуться, если ее не будет рядом. Он самому себе он не мог признаться в том, что Кетрин Пирс смогла зацепить его за живое. За живое. Смешное какое-то слово, вы не находите? Зацепить за живое, если фактически, Элайджа Майклсон был мертв столько столетий. Не просто зацепила, а ухватилась и крепко держит в своих руках. Похоже, впервые он увидел, как меняется ее взгляд. Изменить ее невозможно, но он добился того, чтобы она была сама собой. В ней две половины : тьма и свет. Половины, которые неделимы и ему даже не предстоит выбирать, ведь выбрав, ее он принял и эти две половины.
Вдыхает глубоко, смотрит на часы.
Он принял ее, ведь она позволила себе быть ,с ним настоящей, и Элайджаа верит в то, что она обязательно вспомнит, какой была. Она вспомнит благодаря ему. Рядом с ним ей не нужно убивать, скрываться и поэтому Кетрин позволила себе не позволительную роскошь просто тянуться к нему, быть счастливой и любимой, верить в их будущее.
Если бы Элайджа сказал, что влюблен в Кетрин Пирс это было нормально. Сейчас по тому, как он выражает свои эмоции, которых он, естественно, не лишен, это очевидно. Эта женщина затронула его. Он чувствует, как что-то в глубине его души презрительно просится наружу.