Три года счастья
Шрифт:
— Это и было тебе нужно, - растягивает уголки губ в улыбке, когда он сжимает ее ладонь в своей руке.
Только в его объятьях она осознала, сколько времени было потрачено зря.
Они в городе романтике, там где клянутся в любви и даже позволяют себе большее. Позволяют себе чувствовать.
Позволили себе чувствовать и сгорели еще раз. Сгорели в пламени страсти.
Сгорели.
В плену чувств.
*** Мистик Фоллс. Дом Гилбертов. 2013 год.***
Исходя из всего случившегося Клаус Майклсон зол и опустошен и как заметил Тайлер Локвуд, он и вправду ужасно выглядит.
— Доброе утро, солнышко.
— До тех пор, пока меня сдерживает заклинание Бонни, а потом я изменюсь, стану злее или ты вообще меня не увидишь, потому что я выдавлю твои белки из глазниц.
— Когда мои друзья вернуться с лекарством, то я залью тебе в глотку и ты станешь смертным.
— Я Первородный и с чего ты взял, что все, кого я обратил не станут смертными вместе со мной, в том числе и ты.
— Я думаю, как только ты станешь смертным, то твоя кровная исчезнет и я смогу убить тебя и никто не умрет. Я выбираю, как именно это сделать.
— Советую утопить меня, такое неповторимое чувства, когда кто-то борется за примитивный глоток воздуха и скажу, что твоя мать была борцом.
Исходя из того, что Кол мертв его жизнь разрушена не лучше, чем у Тайлера Локвуда. Ему даже страшно подумать, как отреагировали Ребекка и Элайджа. Сестра явно прольет много слез, а как же вечно сдержанный, который убьет любого ради семьи? Сойдет с ума узнав, что даже им, в этот раз не удалось обыграть и обмануть смерть? Сойдет с ума, если его никто не поддержит.
Элайджа ведь всегда поддерживал и сражался за семью, а кто поддержит его сейчас, в темный час?
Кол мертв, а величайшей монстр на этой планете заперт в кухне Гилбертов и вынужден не только терпеть выходки Тайлера Локвуда, но и наблюдать за обгоревшим телом брата. Он убил мать Тайлера, а сейчас его брат мертв.
Квиты?
Клаус Майклсон ненавидит быть слабым, а сейчас, он даже не может выйти, сказать, что боль от утраты разорвала на части. Он не может никому сказать, ведь привык терпеть любую боль. Никому сказать, а время как будто застыло, и он не может даже посмотреть на обгоревшее тело брата. Неужели смерть может постучать и в их семью? Неужели душа Коула сгорела? Неужели даже великие и сильные Майклсоны бессильны против смерти. Бессилен и зол, когда слышит слова Керолайн. Он просил ее о помощи, наплевал на гордость, его глотка иссыхала, а та ухмылялась смотря в его глаза, сжала руки в молитвенном жесте.
— Я не буду в этом участвовать. Ты даже не стоишь тех калорий, которые я трачу, разговаривая с тобой.
Стоило, когда проколов ее плоть деревянной ножной, от светильника, он притягивает к себе и награждает ее укусом. Смертельным и ядовитым укусом. Губы испачканы кровью и он ухмыляется в своей привычной манере смотря на Тайлера. Он вновь победил, ведь Клаус Майклсон никогда не проигрывать.
— Это стоило потраченных калорий.
Стоило, ведь Керолайн смертна и это тот случай, когда даже бессмертный может стать смертным.
Стоило, ведь она боялась смерти.
Боялась, как и любой человек. Человек смертен – это страшно.
Ей противно находиться рядом с ним, с тем, кто подвел ее к черте невозврата, к смерти. Она в плену, в прочем как и он.
В плену.
Тот, кто ломал других, в итоге сломался сам.
Зачем он так поступил, вынудил ее страдать. Клаус Майклсон
Он привык наблюдать, как жизнь медленно покидает его жертву, привык ловить последнее дыхание и последний вздох. Клаус Майклсон сам решает, кому даровать жизнь, а у кого ее отнимать.
Сейчас, облокотившись о дверной проем он наблюдает, как медленно умирает Керолайн.
Керолайн в плену смерти по его вине и к утру она сгорит. Сгорит на всегда. Ее глаза, наполненные слезами, закроются навсегда, только покрытое серыми венками тело.
Она угаснет до утра и не встретит рассвет.
Клаус Майклсон не может смотреть в ее глаза. Возможно, он видит ее в последний раз и на его глазах сгорит еще одна душа. Еще одна душа погибнет по его вине.
Он несет смерть, привык наблюдать за тем, как смерть медленно заключает в свои объятья.
Керолайн боится смерти, думает, что после смерти есть только тьма или Ад.
Боится, потому что никогда не сталкиваюсь со смертью, в отличии от Никлауса Майклсона, который не только пережил мучения, но и умирал бесконечное количества раз. Смерть, словно тень преследовала его и его семью.
— Если ты не дашь мне свою кровь, я умру.
— Ты умрёшь. А для Тайлера — это будет жестоким уроком.
— Как ты мог, так с ним поступить? С его мамой? Со мной?
— Мне тысяча лет. Считай, что от скуки.
— Я не верю тебе.
— Ладно, тогда может, потому что я злодей и ничего с этим не поделаешь?
— Нет, это потому что тебе больно. А значит, в тебе есть что-то человеческое.
— Как ты можешь так думать?
— Потому что, я это видела. Потому что, ловила себя порой на мысли, что хочу забыть всё то зло, что ты нам причинил.
— Но ты не можешь. Так?
— Я знаю, что ты влюблен в меня. А того, кто способен на любовь, всё ещё можно спасти.
— У тебя галлюцинации.
— Наверное, я никогда не узнаю.
— Керолайн! Керолайн!
Она говорит еле слышно. Шепотом.
Слабая.
Прикрывает глаза.
Сгорает.
В его глазах она видит бездну боли, в которой он уже давно потонул. Его серые глаза наполнены болью. Он не скажет : « Прости», а Керолайн не скажет : «Пошел к Черту. »
Он не отвечает и только прокусывает свое запястье, поднимает ее голову, заставляет выпить его крови. Кровь одновременно может быть ядом или спасением. Глядит на нее своими сумасшедшими глазами цвета мокрого асфальта, безмолвно кричащими о том, что его душа прямо сейчас разбивается вдребезги. Его душа разбита, ведь он мог убить ее. Он мог отнять и ее жизнь. Но даже после всего, она верит и даже видит, что-то хорошее. Что-то в самом Никлаусе Майклсоне. Верит и будет ждать, когда он признает то, что даже он ,самый страшный монстр, что-что чувствует. Керолайн будет ждать всегда. Может она права, и каждый, кто способен любить достоин спасения? У Клауса Майклсона нет души, ведь части его души вытекают из глаз каплями. Он теряет свою душу, каждый раз, когда позволяет себе проливать слезы. Так он и потерял свою душу. У него нет душу, а Керолайн, словно видит что-то, желает зацепиться за его душу и доказать, что он может нести не только смерть и разрушения.