Три года счастья
Шрифт:
“ Береги себя, потому что это так важно для меня – чтобы ты была цела и невредима. Чтобы сердце билось ровно и мерно даже вдали, чтобы там, где не настигнет тебя мой полный одиночества и тоски крик, ты была в порядке, Катерина”, - проносится в ее воспоминаниях, а брюнетка так и не решается сделать шаг в его сторону.
Точно знает куда ей идти и знает, что никто не подаст ей руку, не проведет через тьму и не покажет свет, когда она будет одна. Она всегда была одна.
Будь осторожна.
Она сильная,
Кетрин Пирс всегда твердо стоит на ногах, держись так, чтобы под тобой не разверзлась земля, чтобы никакие бури не вырвали и не унесли прочь ее душу.
Без нее ему ведь придется непросто.
Без той, что сдерживает в нем монстра и заставляет чувствует.
Слезы, скользящих по щекам не показатель слабости, Они – ее искренность, боль, мощь любовь.
“ Будь осторожна” – вновь вспоминает она его слова, пожалуй главные слова за этот день.
Она ведь всегда осторожна, соврала ему, сказав, что важным дело было узнать у доверенного лица точные координаты острова. Так что он поверил, поцеловал ее в лоб.
Умом она понимает, что уйдет, но сердце не отпускает.
Не отпускает, ведь знает, как тяжало ему будет без нее.
Тяжело.
Умом он понимает, что должен отпустить, но сердце не отпускает.
“ Не лезь в драки, Катерина, не убей без необходимости и правда в том, что я не смогу простить тебе смерть без необходимость”, - говорит словно учит, а она ведь и не скажет ему правду, даже, если убьет. Не скажешь, потому что не разрушит свое счастье.
Элайджа ведь может лопнуть, если снова станет копить в себе злость, обиды и горечь прожитых впустую дней.
Кому он поведаеь о своих бедах, кто его поддержит, заставит взять в руки и жить дальше, убедит, что все будет хорошо.
Кто кроме его протянит ладонь, у кого она может попросить о помощи.
Влюбилась в его, чтобы не чувствовать себя одинокой, чтобы с ума не сходить от скуки и беспомощности, чтобы больше не было страшно.
Влюбилась, пусть и знает, что это опасно.
Влюбилась, зная, что темными ночами, он вспоминает о ней.
— Дыши, Кетрин, дыши, - говорит сама себе приближась к нему.
Кетрин продрогла до каждого нервного окончания, до каждой косточки, ноющей внутри, трясется вся, старательно старается унять дрожь в теле.
Встала рядом с ним и пересчитывает пришитые к полотну неба звезды.
Пересчитывает, чтобы успокоится.
Выдох. Холодно. Костяшки сводит.
Элайджа прячет руки в карманы, пиджака. Сколько он уже стоит здесь и смотрит на звезды?
Просто сойти с ума и ждать.
От холода уже, наверное, едет крышей.
Тихо смеется, неожиданно вспомнив, как вжималась в его грудь и смеялась.
Всего еще пять минут. Она обещала ведь ему, что до ее
Проверяет часы каждую минуту.
Наверное, идут неправильно, сбились.
Время сбилось, как он узнал, о ее уходе.
Время начнет идти правильно, только, когда она вернется.
За километр - чует запах женских духов.
Замирает в тот миг, когда Пирс, касается его ладони и смешивает их пальцы. Не спеша.
Поправляет воротник рубашки, смотрит ему в глаза. В эту орехово-коричневую кромку глаз, сотканную из счастья и вины.
Он ведь винит себя в том, что не сможет защитить ее.
Винит, что уходит ради мнимой и желаемой свободы.
Не может не простить. Так сильно хочет, но не может. Кетрин забудет, а Элайджа все помнит. И от этой памяти все сжимается внутри в болезненный ком. Он делает глубокий вдох, втягивая запах духов, и молчит. Молча дышать — единственное, что ему остается, глядя на Кетрин, которая уйдет.
Кетрин знает, что ему лучше промолчать, но она ведь может сказать.
— Я вернусь, мы откупимся от твоего брата и будем счастливы, я уже подыскала для нас тихий и уютный город в Пенсельвании, думаю, тебе понравится, - говорит, вот только Элайджа не слышит в ее голосе уверенности.
— И ты веришь в это? Готова подвергнусь себя опасности ради лекарство, а если уже поздно, Катенина? – отпускает ее руку.
— Я готова на все, - и только сейчас первородный слышит уверенность и твердность, знает, что она подет до конца.
— Тогда иди Катерина, - здыхает, кладет руки на гранитное перила балкона.
— Такси еще не подъехало или ты думал, что я пойду пешком? Тогда уж точно лекарство я не получу, – хмыкает, прикусывает губу.
— Ты просила не отпускать тебя, - произносит на вздохе, опускает голову.
— Почему ты вышел на болкон?
– прямо спросила Пирс, взяв его лице в свои руки, — Решил не видеть, того как и я ухожу, чтобы не было больно?
— Потому что когда мы катались на гондоле и один, проходящий мимо, человек сказал : “Сколько звёзд!” - ты посмотрела на небо, - отвечает, поднимает голову вверх.
Ночью все кажется таким естественным : все дневные маски пропадают, человеческие души проявляют свою истинную сущность.
Ночью успокаиваются все нервы, становится легко.
Ну еще звезды, прохлала и луна.
— Я сумею защитить себя, Элайджа, а ты береги себя, помни, что я люблю тебя и верь мне. Пусть мои поцелуи станут бронёй для твоего тела, а каждую ночь я буду тревожить твой сон.
Единственный дар, которого Кетрин Пирс страстно желала, — свободу, и делать выбор по своему усмотрению, и любить, кого хочет, получать, что хочет.