Три года ты мне снилась
Шрифт:
Вдруг гости вспомнили про актрису, и внезапно Ирина оказалась в центре внимания. На минуту чары рассеялись, пришлось отвечать на вопросы, но тут появилось новое блюдо, и все вновь про нее забыли, а она ощутила свою руку в горячих ладонях соседа.
— Зовите меня просто Вит. — Он провел пальцем от ее локтя до кисти и поцеловал браслет. — Вы необыкновенная женщина. Я видел все ваши фильмы. Вы ослепительны, вы — звезда!
— Ах, оставьте… — кокетливо улыбнулась она.
— Ириша! — вдруг поманила ее хозяйка,
Смеясь, Ирина оперлась о его плечо и поднялась из-за стола.
На кухне царил все тот же порядок, словно невидимые гномы собрали и вымыли использованную посуду, таган, даже вынесли мусорное ведро. Вот что значит жить с мужем душа в душу. А ведь хозяева почти не покидали гостей.
— Очаровала молодца, — поздравила ее Анастасия. — Та якого гарного! Вот и славно. Побудь, побудь с мужчиной, размыкай свое вдовство. Ты слишком серьезна. Это вредно. Надо отпускать себя, вносить в жизнь капельку радости. Право, Иришка.
— Ни-ни-ни, Настенька, — замотала головой Ирина. — Эти мужчины… знаешь, они вдруг стали моложе меня. Каково? Я так не умею.
— Брось, все ты умеешь. Расслабься, и помолодеешь сама. Вот увидишь. А какой парень! Кто он? Кто-то же привел его. Наверное, друзья сына.
— Ты с ним не знакома? — удивилась подруга. — В вашем доме объявился прекрасный незнакомец? Как романтично! Но он совсем мальчик.
— Не скажи, — ловко разрезая пироги, возразила хозяйка. — Лет двадцать пять ему дать можно, а это уже мужчина.
— Ах, пусть его… — махнула рукой Ирина. Главное, какая я. Помнишь, у Толстого: «В душе я все тот же Левочка»…
Из столовой доносился веселый шум удавшегося банкета. Закипали чайники. Заварка уже поспела. Они быстро работали. Хозяйка резала на кусочки слоеный торт с яблочным желе, Ирина десертной лопаточкой укладывала их на плоский дубовый круг, схваченный серебряным чеканным ободом с двумя витыми ручками. Потом пришла очередь пахлавы, пирога с лимоном. Капустный был давно уже на столе, и гости под водочку доедали его остатки.
— Ах, Настенька, как меня баловали и в школе, и в институте!
— Представляю.
— И песню в мою честь сложили. Тра-ла-ла, ля, ля… Ведь Сережа был из Хабаровска. Ах, Боже мой! Пошли, пошли.
Ирина на минутку приостановилась, прежде чем внести в столовую поднос со сладостями. Хозяйка взяла в обе руки по чайнику.
Заварку трех сортов выбирали сами гости. Ирина разливала по чашкам кипяток. Спокойно налила и Виталию, даже не взглянув в его голубые глаза. Потом вернулась на кухню. Ей непременно хотелось рассказать Настасье, как ее любили в юности, какие песни слагали в ее честь.
— Знаешь, Настя, ведь я, конечно, была у него в Хабаровске. Такой горбатый город! Зато с ботаническим садом… Фрукты на чем подаем? В хрустале? Замечательно. Ах, еще и мороженое! С вареньем? С ликером? Бесподобно!
Она
— Умница, Иришка! Красота! Ну, неси, покрасуйся перед всеми.
— Ах, Настя! О чем ты говоришь…
— Не паникуй, душа моя, все еще будет… Неси, неси.
Ирина расставила розетки, водрузила на середину стола вазу с мороженым.
Гости зааплодировали.
Ирина вернулась, и вновь Насте пришлось выслушивать ее воспоминания. Беда с подвыпившими подругами. Только бы не расплакалась, милая душа.
— Однажды Сережа внезапно входит с гитарой, — говорила Ирина, — а я — вот любовь-то! — Ах!.. И сползла по стенке. Любовный обморок, подумать только! На первом курсе! Я и теперь такая, как осинка трясусь, когда увижу похожие глаза.
На кухню осторожно заглянул Виталий. Не увидев соперников, ободрился, сделал обиженное лицо, словно мальчик, которого обделили сладким.
— Это нечестно, вы же обещали, — протянул с укоризною. — Все меня бросили, а мне скучно. С кем я танцевать должен?
И увлек Ирину в коридор.
Музыка уже звучала по всей квартире. Балконная дверь была открыта, над неровными очертаниями домов и дальше, выше них светилось ранневечернее небо. Летнее тепло окутывало каждого, выходящего на свежий воздух. Была суббота, самый удобный день для подобных празднеств. Можно было погулять внизу по маленькому скверику и вернуться к столу, чаю, пирогам и мороженому.
Шумной подвыпившей гурьбой гости спустились в сквер, захватив ракетки и воланчик, затеяли игру, много смеялись, болтали, стоя по двое, по трое, в обнимку с женами.
Виталий увлек Ирину в укромный утолок. Окруженная кольцом его рук, она почувствовала, как растворяется в волнах желания. О, волшебство касаний! О, молодость! Где же она была, как жила? Ах, как поздно приходит то, чего просит сердце! На глазах заблестели слезы, потекли по щекам, она не замечала их.
Мимо ходили гости, но все уже были полупьяны, никто не обращал на них, танцующих, внимания.
Партнер осмелел. Крепко прижав к себе, он поцеловал Ирину глубоким мужским поцелуем, от которого она ослабела вконец.
— Когда тебе позвонить? — спросил негромко.
С закрытыми глазами, обняв такого молодого, красивого, она качнула головой. Он прижал ее к себе и произнес тихо и значительно:
— Завтра. Завтра я буду у тебя. О, что это будет!
5
Остаток дня в поезде прошел быстро. Сначала просто смотрели в окно, замечая, как уплывают окраины города и мелькают северные короткие пригороды с деревянными домами и поленницами возле них. Потом потянулись луга, высокие сосны, поляны, освещенные заходящим солнцем, длинные тени от невысоких холмов.