Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
Возвращаться домой вместе с пилотом было стыдно. Хорош мачо, растерявшийся перед первым же препятствием! Вот уж ехидный дед Балагер над ним посмеётся! Дед вообще над всеми издевается, кроме старой Канделарии!
– Ну, не все же здесь сумасшедшие, - вслух решил сеньор Понсиано.
– Как-нибудь доберусь.
Именно что как-нибудь - в здешних гостиницах уже куковали за счёт фирмы пассажиры двух малютинских рейсов по причине неприбытия самолёта. Да и не хотелось самолётом…
Но для начала следовало заесть и запить неприятности.
Цены в аэровокзальных
Сеньор Понсиано опустился в ближайшее кресло. Пришла ночь, и все самолёты разлетелись. Пару раз к нему всё-таки подходили милиционеры, проверяли документы. Слова «Айм полисмен туу» и «Барселона клаб» действовали и на них: «Смотри ты - не чурка!» Козыряли, улыбались, извинялись, что ничем не могут помочь коллеге, советовали беречься карманников и прочих. Он поставил дорожную сумку на колени и прикрыл глаза… - Перекусить не желаете?
Слова были незнакомые, но сопровождал их такой умопомрачительный запах стряпни, что и так всё понятно.
Перед сеньором Понсиано стояла бабулька в круглых очках, сгорбленная и одетая в старенький джинсовый костюм. Волосы бабульки скрывала антикварная косынка с эмблемами Шестого Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве. А запах исходил из вместительной сумки-холодильника на колёсах.
– Си, сеньора!
– обрадовался Давила. Бабулька стала открывать отделения сумки, потом расстелила газету на соседнем кресле. На газете появилась горка пирожков, нарезанные сыр и колбаса, две бутылки пива… Пирожки были горячие, пиво - ледяное.
– Рапидо, рапидо, - сказала бабулька. Сеньор Понсиано подавился.
– Я преподавала иностранные языки, - пожала плечами спасительница.
– Не удивляйтесь. А тороплю вас потому, что мою деятельность не одобряют хозяева аэровокзала. Менты, как зовут у нас полицейских, напротив - жалеют, не трогают. Они берут взятки пирожками. Каждый зарабатывает, как может.
– Я вас не выдам, сеньора!
– с чувством сказал Понсиано.
– Понсиано Давила, полномочный представитель футбольного клуба «Барселона» к вашим услугам.
– Вера Игнатьевна Попова, - представилась бабулька и даже сделала забавный реверанс.
– Свободная предпринимательница. Знаете ли - очень прибыльное дело торговать здесь по демпинговым ценам. Правда, бегать приходится, мгновенно мой товар разбирают… Десять евро для вас не дорого?
– Да это даром, сеньора!
– заревел старший охранник.
– Благослови вас бог!
– Вы опоздали на рейс?
– сочувственно сказала Вера Игнатьевна.
– Или приехали слишком рано?
– Мой путь лежит в город Малютин, - горестно сказал сеньор Давила.
– Это же Сибирь!
– с искренним ужасом вскричала бабулька.
– Вот видите - даже для вас там край света… И ещё эти новые порядки для пассажиров… - Понсиано зажмурился и присосался к бутылке.
– А пиво вполне приличное, - удивился он.
–
– Живое пиво. Билет вы уже взяли?
– Там какая-то неразбериха с рейсами…
– Понятно. Бордель, усугублённый электроникой. Обычное дело. Но почему вы один? Где ваш гид? Вы же официальное лицо!
– Эх, - махнул рукой сеньор Давила.
– Что у вас, что у нас… Никому нет дела ни до чего. Куда катится мир? Ладно, потерплю я этот воздушный стриптиз… Если выдержу…
– Мир уже прикатился, благородный дон, и сам этого не заметил… Кстати, если услышите эти слова - «благородный дон» - по-русски, знайте, что перед вами достойный доверия человек. Наш человек. Как правило, наш ровесник. Это как бы пароль, понимаете?
– Странно, почему в России так выражаются. С какой стати? Или у вас мода на Испанию?
– Нет, просто есть такая книга… Не вижу, почему бы одному благородному дону не помочь другому - дословно. Это долго объяснять. Так, значит, вы отправляетесь в этот самый Малютин - без языка, без проводника… Или вас там ждут?
– Никто меня нигде не ждёт, - с великой тоской сказал Давила.
– Вот ещё мне дали адрес и телефон в До-ро-го-ми-ло-во… Правда, шефу там на вызов не ответили, но мало ли что… Ушли на балет…
– Дорогомиловских, - задумчиво сказала бабулька, - постреляли ещё в прошлом году.
– Всех?
– подскочил Давила.
– Всех, с кем стоило считаться, - уточнила Вера Игнатьевна.
– Там карантинный район. Но лучше не углубляться вам, сеньор, в московскую геополитику. И на балет не ходите, русский балет нынче уж не тот… Где Лопаткина, где Цискаридзе? Разрешите, я отряхну вашу рубашку…
– Сеньора Вера, - проникновенно сказал очищаемый Понсиано.
– Я, в сущности, простой сельский жандарм, хоть и знаком по службе с кучей мировых знаменитостей. Толку от этого чуть. Да и не могу я так - здравствуйте, сеньор академик, вы помните мою мадеру?
– Понимаю, - сказала Вера Игнатьевна.
– Анискин приехал в большой город… Не обращайте внимания. Анискин - это такой типический образ русского сельского жандарма… Пропадёте вы в Сибири, сеньор Давила! Кстати, за вами следят. Я-то сперва подумала - за мной… Не верти те головой. Довольно неприятный тип с вашего же рейса. Такси не взял, все электрички пропустил… У вас есть враги?
– Только не с нашего рейса!
– отказался Давила.
– Я на частном самолёте. Он, этот… хотя бы белый?
– Серый, - сказала бабулька.
– Без особых примет. Я скажу, когда вам на него посмотреть.
– Не маленький, не голый?
– Голые у нас пока ещё не гуляют по аэровокзалам… А тем, у которых в полёте одежда потерялась, секонд-хэнд выдают.
– Ужас какой, - сказал Понсиано.
– И часто теряют одежду?
– На международных редко, но на внутренних…
– Вот что, сеньора Вера, - решительно сказал охранник.
– Я окончательно решил не лететь самолётом. Голый в Сибири! Без документов, без денег! Среди волков и медведей!