Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
– Значит, эта штука посильнее хлороформа доктора Но, - мрачно сказал Сергей Иванович.
– Но и в наших палестинах приключается немало диковинного. Лидка, ты привезла то, что я просил?
– Естессно, - Леди потупила очи.
– Дядька, оно дорогое! Со склада! Еле выпросила! Королевский суд лет десять впаять может и мне, и сержанту!
Дюк привычно поёжился. Что за диво с армейского склада любимая возила в чемодане по всей Евразии?
– Привыкай, - покровительственно сказал Дядька.
– На нас, Турковых, вся Россия держится…
– Бедная Россия, - вздохнул Дюк.
– Посмотрим, -
– Неси, деушка, добычу. Ответственность беру на себя. Дедушка старый, ему всё равно…
Добыча оказалась прекрасно сделанным чучелом сокола со сложенными крыльями. К соколу прилагался пульт управления и экран, скатанный в рулончик.
– Аккумулятор?
– по-военному рявкнул Турков.
– Обижаешь!
– отрапортовала художница.
– Настроение?
– Спрашиваешь!
– Тогда поехали, - скомандовал Дядька и встал.
– Давай, давай, парень.
– Как - в халате?
– ахнул Терри.
– Возможно, придётся прятаться в складках местности, - пообещал Дядька.
– И вовсе не дураки эти тряпки выпустили. Думали, что для смеху - ан вышло к пользе… И расцветка летняя… Но не в тапочках! Обувь в разведке первое дело… Как и чистое бельё…
Было видно, что герцога ломает - чуть-чуть, но всё-таки.
Гигантский йорк тоже просился в машину. Ему отказали, утешив высокой ответственностью за дом, кроликов и прочих беззащитных.
– Пока вы баньку топили, - ухмыльнулся с неуместной игривостью Турков, - я с Филимонычем переговорил. К нему сейчас целая делегация приехать должна - и менты, и бандиты, и чуть ли не губернатор. Что-то с деньгами у них стряслось, с ясачными…
– Ясачными?
– переспросил Дюк.
– Незнакомое слово.
– Дэйн гелд, - охотно пояснил Дядька.
– Датская дань. У Филимоныча процветающий колхоз - эрго, подлежит неформальному обложению.
– Но ведь нельзя без налогов! Это святое!
– Налог, Терентий, они тоже платят. Но это государству, а у Никона свой налог, он посерьёзнее будет… - Это же рэкет!
– Он самый. Но всё честь по чести, в присутствии официальных лиц…
– Это же коррупция!
Сергей Иванович досадливо крякнул и устремил на тупого герцога всеобъясняющий перст:
– Терри! Ты только при людях не вздумай употребить это слово! Штраф дадут или даже срок. Запомни: согласно Закону о терминах и понятиях, никакой коррупции в России не было, нет и не будет. У нас есть тра-ди-ция! Британия ведь чтит свои традиции, а мы что - рыжие? Раньше у нас была безудержная демократия, потом суверенная, а вот сейчас - традиционная точечная! Лидуха! Могла бы и объяснить далёкому зарубежному другу!
Леди с упоением нажимала сенсоры на пульте, отчего чудо-соколоид то расправлял, то складывал крылья.
– За вами не поспеешь!
– сказала она, не отрывая взгляда от волшебного устройства.
– То у вас на дворе этническая гибкость, то избирательная толерантность. Весело живёте! То вставите в гимн Аллаха милостивого, то выбросите…
– Вах, женщина, ничего не понимаешь умом, а верить не хочешь… Все пороки от праздности, поэтому - едем! Не мучай птичку! Уже в кабине Лидочка пожаловалась Дюку:
– У Дядьки ничего не поймёшь - когда правда, когда гон…
– Кто бы говорил, - простонал Терри.
«Додж»
Они миновали рощицу, окружавшую разбойничий замок, и поехали по грунтовке.
– В пейзаже нашем никакой геометрии не наблюдается, - объяснял Сергей Иванович гостю.
– Поля и колки, поля и колки - вот эти самые мелкие лески. Их ещё зовут лесными островами - не правда ли, точное определение? Даже песня есть - «В островах охотник целый день гуляет, если промахнётся, сам себя ругает»… А где ему ещё гулять? Там как раз вся дичь собирается… Птицы, зайцы…
– Эта земля кому-нибудь конкретно принадлежит?
– на всякий случай поинтересовался Дюк.
– Эта земля за десять лет сменила столько хозяев… - Дядька махнул рукой.
– Раньше была колхозная, отчего Филимоныч на неё и претендует: то, что до речки, моё, да и то, что за речкой, - моё же…
– Но вы же отменили колхозы… - неуверенно сказал Дюк.
– Но не отменили Филимоныча!
– с удовольствием сказал Дядька.
– У него и при коммунистах был порядок, и теперь… Хозяин! Величина! Трижды Герой Социалистического Труда! У него даже своя теоретическая база была подведена - трудизм-неленизм! Чуть из партии не выгнали, из старой, а в новые он и не вступал. Познакомлю обязательно, коли всё обойдётся нынче… Лидка в детстве любила в Шалаболихе арбузы жрать! Представляешь - бегает голый ребёнок по пыльной дороге с громадной скибкой, сколько жидкости в организм втекает, столько и вытекает… Присядет и грызёт…
– Дядька!
– Леди взмахнула чучелом на заднем сиденье.
– Ты что клевещешь? Я в трусиках бегала! Фотка есть!
– Пришлось снять!
– невозмутимо парировал Сергей Иванович.
– Иначе не настираешься. Чумазая, как дьявол, - сок-то сладкий. Вот в каких тяжёлых условиях формировалась девичья красота!
Дюк отогнал жуткое педофильское видение и спросил, желая поменять тему: - А… разве в Сибири растут арбузы?
– То в Сибири, а то у Филимоныча! Захотел бы - и дурианы вырастил, только, увы, не нуждалась никогда наша Родина в дурианах. А называется его держава колхозом имени Кири Деева. Ни разу не переименовывали!
– Я даже стихотворение про Кирю написала - во втором классе!
– похвалилась Лидочка.
– И со сцены читала: «Карателей белых позорный отряд реально к деревне крадётся. Но юный разведчик не знает преград, в нём что-то там с чем-то там бьётся…» Вот, уже забыла… Дядька! Не цитируй! Ты всё равно какую-нибудь похабщину вставишь! Но Дядька был неумолим:
– «На хитрую пулю патрон есть с винтом, обломятся белые гады! Стал Киря заслоном, не хилым притом, восьмой партизанской бригады!» Вот видишь - и где твоя похабщина? А на самом деле парнишка завёл карателя ротмистра Радишевского в Синие Горушки, где оба они и сгинули бесследно - каждый за своё правое дело…
– В болоте?
– с ужасом спросил Терри.
– Если Горушки - откуда болото? Просто место такое… Так, а теперь без паники!
У герцога и времени не хватило бы на панику: взревел двигатель, и хилый мосточек остался позади. Только теперь Терри увидел, какой он был ветхий и через какую неприятную речушку перекинут. Дюк выдохнул и сказал облегчённо: