Три лилии Бурбонов

Арк Ева

У Кристины не было выбора: политические интересы важнее её личного счастья. Брак должен быть заключён «как можно быстрее, насколько это возможно», «при дворе и в присутствие указанного господина короля». В связи с чем принцесса получила приданое в размере 400 000 экю, которое будет выплачено тремя частями. Первая треть - в день свадьбы в Париже, вторая треть - через год после свадьбы в 1620 году, остальная часть - в конце 1620 года. В обмен на это приданое она «отказывается ради себя и своих потомков от указанного брака мужского и женского пола в пользу указанного господина-короля и его преемников, королей Франции, от всех наследственных прав по отцовской и материнской линии, которые были или будут сохранены, как по прямой, так и по побочной линии».

Этот акт герцог Савойский и его сын ратифицируют сразу после свадьбы, а Кристина должна будет «подтвердить и ратифицировать его, когда достигнет совершеннолетия». Вторая статья брачного контракта регулирует организацию поездки сестры короля из Франции в Пьемонт. Её «с честью проводят за счёт Его Величества и, как подобает принцессе её положения, до границ стран указанного господина герцога Савойского». Как только она прибудет, то «будет особо встречена и принята указанными господами герцогом Савойским и принцем Пьемонтским, как и подобает». Виктор Амадей должен подарить супруге на 40 000 экю колец и драгоценных камней, которые останутся в её собственности, а затем будут переданы её наследникам, как и драгоценности, которые она привезёт с собой. Также свёкор и муж обязуются обеспечить Кристине «содержание для неё и двора, такое, какое соответствует её рангу и положению», то есть «выделят хорошие ренты и доходы на сумму сто тысяч ливров». Они также предоставят ей вдовью долю в размере 40 000 ливров, которые она должна «взять в городах Монкайе и Виерас, с правом назначать там на должности и бенефиции, а также другие права, принадлежащие ей в указанных землях». В дополнение к этому приданому герцог и принц выделят ей «резиденцию», «обставленную надлежащим образом в соответствии с её статусом, которой она будет наслаждаться в течение всей своей жизни». Если принц умрёт раньше неё, она получит своё приданое, а также «вернёт себе всё, что привезла… кольца и драгоценности, как и те, которые были переданы ей… указанным Сиятельством принцем Пьемонта, за исключением герцогских колец, которые были переданы ей по описи в пользование». Она «сможет остаться в этой стране Пьемонте или вернуться во Францию по своему усмотрению». Здесь добавляется, что она не будет «обязана отдавать долги, сделанные упомянутыми господами герцогом Савойским и принцем Пьемонтским до или после празднования указанного бракосочетания». Если, напротив, Кристина умрёт раньше своего мужа, её наследники «смогут забрать или вернуть во Францию указанное приданое вместе с кольцами, если сочтут нужным, и драгоценности, и всё, что будет принадлежать указанной даме, без каких-либо долгов… по первому требованию». Брачный договор заканчивается обещаниями обоих правителей способствовать укреплению брака Кристины. Людовик XIII клянётся «верой и словом короля поддерживать и сохранять его». А кардинал Савойский обещает ему от имени своих отца и брата «верой и словом принца поддерживать, сохранять и выполнять всё вышеперечисленное». Этот брачный контракт был составлен государственными секретарями Пьером Брюларом де Силлери и Полем Фелипо де Поншартреном, которые ранее также составили брачный контракт Елизаветы.

Едва только новость достигла Савойи, как Виктор Амадей отправился в Париж, чтобы лично принять участие в свадебной церемонии. Вообще, если принцы женились на иностранных принцессах, то обычно выдавали доверенность на брак, а потом уже у себя дома устраивали повторное венчание. Но, вероятно, Карл Эммануил решил подстраховаться: а вдруг Людовик или его советники передумают? В сопровождении своего ещё одного брата, Томаса Франциска, жених прибыл в Париж, по одним данным, 6 февраля, по другим - 7 февраля, а по третьим - 8 февраля.

При виде Виктора Амадея невеста невольно ощутила разочарование: во-первых, он был не так красив, как Маурицио, во-вторых, был гораздо старше её, а, в-третьих, получив вместе с братьями воспитание при дворе своего деда, Филиппа II, по манерам и поведению казался вылитым испанцем. Бентивольо отметил, что Виктор Амадей «не кажется слишком влюблённым; он принц высокого

духа…у него есть родина и испанский язык, и поэтому здесь ему не слишком нравится, хотя все ценят его за доблесть, доброту, слово…»

Помолвка Кристины состоялась в субботу, 9 февраля, в королевской опочивальне. Церемонию провёл кардинал де Ларошфуко, великий капеллан Франции. А на следующий день, в воскресенье, когда принцессе исполнилось ровно тринадцать лет, она обвенчалась с тридцатиоднолетним Виктором Амадеем, по некоторым источникам, в часовне Лувра, которая находилась рядом с апартаментами отсутствующей Марии Медичи. Свадебную церемонию также проводил Ларошфуко. Судя по описаниям тех же источников, венчание прошло «без блеска» и «без церемоний».

А вот Джемма Джованнини другого мнения:

– Великолепная церемония бракосочетания состоялась в Сен-Жермене 10 февраля 1619 года, в воскресный день, в присутствии множества зевак. После чего, к радости присутствующих, вечером был устроен роскошный праздник, в котором сам король принимал активное участие… и даже с лица тринадцатилетней невесты исчезло недовольное выражение.

В тот же вечер Виктор Амадей пришёл в спальню к своей юной супруге в десять часов в сопровождении Людовика XIII, который остался там «до тех пор, пока принц не лёг в кровать, и некоторое время спустя».

Впрочем, поведению короля никто не удивлялся. Незадолго до того, 20 января, в Лувре состоялась ещё одна свадьбе. Сводную сестру Людовика Екатерину Генриетту Вандомскую (которая, как и другие бастарды Генриха IV, воспитывалась вместе с его законными детьми) выдали замуж за герцога д'Эльбёфа. Поужинав, король отправился затем в спальню молодожёнов, чтобы, по совету своего фаворита Шарля де Люиня, вдохновиться их любовными играми. Дело в том, что после своей первой брачной ночи Людовик ХIII проникся таким стойким отвращением к сексу, что четыре года отказывался спать с женой, в то время как Франция нуждалась в наследнике.

В полночь король отправился к королеве и вернулся назад, в спальню новобрачных, в два часа, чтобы узнать, как у них дела. Оказалось, что Виктор Амадей, который поспешил консумировать свой брак опять же по приказу отца, пребывал в растерянности. В то время как Кристина, которую заставили лечь в одну постель с практически незнакомым мужчиной, горько рыдала. Вероятно, она испытывала одновременно боль и стыд.

Вместо того, чтобы утешить сестру, Людовик ХIII холодно посоветовал ей:

– Не забывайте о том, что Вы – дочь Франции!

После чего снова отправился к жене, чтобы пожаловаться ей на поведение Кристины, недостойное, по его мнению, её ранга. Как только король удалился в свои апартаменты, Анна Австрийская отправилась к золовке и увела её к себе. Кто-кто, а молодая королева хорошо помнила свою собственную первую брачную ночь, когда к ней в спальню нагрянула компания придворных во главе с Марией Медичи, тянувшей за собой упирающегося короля. Только закалка испанским придворным этикетом позволила Анне сохранить самообладание. А ведь она, как и Людовик, тогда была всего лишь на год старше Кристины.

Уложив новобрачную к себе в постель, королева, как могла, успокоила её.

Так, в тринадцать лет став женщиной, Кристина лишилась всех своих иллюзий.

Глава 2 ПРИНЦЕССА ПЬЕМОНТСКАЯ

Торжества, запланированные в честь празднования свадьбы Кристины, были омрачены вестью о побеге Марии Медичи в ночь с 22 на 23 февраля 1619 года из замка Блуа, где она в то время находилась под домашним арестом. Молодожёнам пришлось пробыть во Франции дольше, чем планировалось, чтобы сыграть свою первую дипломатическую роль в разрешении этого конфликта между Людовиком XIII и королевой-матерью. Ещё в дороге 23 февраля флорентийка написала письмо зятю, в котором попросила «соединить (его) молитвы с (её) молитвами», чтобы убедить Людовика XIII «незамедлительно исправить недуги, которые могут нарушить достоинство его власти и покой его государства». К дочери она тоже обратилась с подобной просьбой: