Три лилии Бурбонов
Шрифт:
Юная француженка словно оказалась в другом мире: савойский двор, где царил испанский этикет, был не склонен к развлечениям и показался принцессе смертельно скучным.
Испанские порядки там завела Каталина Микаэла, покойная жена Горячей башки. Как и Кристина, она мечтала стать королевой и не хотела выходить замуж за герцога. Однако её отцу, Филиппу II, нужен был союз с Савойей. Когда в качестве свадебного подарка испанский король преподнёс младшей дочери ларец с драгоценностями, она демонстративно взяла оттуда всего две жемчужины и заявила:
– Жене герцога этого достаточно!
– Все беды оттого, что мы слишком любим друг друга, - с грустью писала испанка.
Каталина Микаэла оказалась права: она умерла в тридцать лет в результате неудачных родов (десятых за одиннадцать лет).
Если с территориальными приобретениями Карлу Эммануилу I не во всём повезло, то над приумножением своей династии он, в отличие от многих своих предков и потомков, потрудился на славу: до зрелого возраста дожило восемь его детей, не считая бастардов. Причём все его сыновья уже успели повоевать, в том числе, наследник Филипп Эммануил, скончавшийся в возрасте восемнадцати лет.
Второй его сын, Виктор Амадей, был человеком глубоко верующим, и в семье его считали любящим сыном и братом. Не блистая ни красотой, ни умом, муж Кристины отличался личной храбростью и принимал участие в военных кампаниях во Фландрии и Генуе на стороне испанцев, а затем - в войне за Монферратское наследство уже против них.
Третий же из братьев, Эммануил Филиберт, стал великим адмиралом испанской короны. После поражения в последней войне отец обратился к нему за посредничеством в переговорах с испанским королём. В 1619 году адмирал прибыл в Турин на свадьбу Виктора Амадея, однако во время пребывания при дворе он частенько конфликтовал с придворными, которые придерживались профранцузской ориентации. Поэтому получив 17 декабря 1620 года свою долю наследства, княжество Онелья, Эммануил Филиберт поспешил вернуться на службу к Филиппу IV, который назначил его в 1622 году вице-королём Сицилии. Однако спустя два года принц скончался и был похоронен в Эскориале, усыпальнице испанских королей.
Четвёртый, Маурицио, тоже получил военное образовани, несмотря на то, что его с детства предназначали к церковной карьере. С 1611 года он служил наместником ряда аббатств, а в 1615 был назначен генерал-лейтенантом Пьемонта и занимался, в основном, поставками армии. В 1621 году он, наконец, уехал в Рим, где при поддержке французов получил кардинальскую шапку и звание защитника Франции при Святом Престоле. Там Маурицио усовершенствовал свои навыки дипломата и продвигал интересы герцогства Савойского в Ватикане, хотя за роскошный образ жизни часто подвергался критике. В 1623 году он принял участие в избрании нового папы Урбана VIII.
В отличие от любезного кардинала, Томас Франциск, младший сын Горячей башки, отличался воинственным и, даже, буйным характером. В девятнадцать
– Ваша Светлость, Вы мне нравитесь больше, чем дож Венецианской республики, но ради сохранинея мира в Италии теперь больше, чем когда-либо, необходимо продолжить переговоры.
Из Венеции Томас отправился в Рим, где продолжал вести разгульную жизнь. В 1620 году отец отдал ему во владение княжество Кариньяно в двадцати километрах к югу от Турина, чтобы держать под контролем беспутного сына.
Если мужская часть герцогского семейства, не считая адмирала, была благожелательно настроена к Кристине, то дочери Карла Эммануила, которых называли, как и их покойную мать, «инфантами», видели в ней соперницу. Маргарита, вдовствующая герцогиня Мантуанская, ставшая регентшей Монферрато, и Изабелла, наследная принцесса Моденская, вообще не приехали на свадьбу старшего брата по политическим мотивам. А Мария Аполлония и Франческа Екатерина, будущие монахини, сразу невзлюбили юную невестку. Их поддерживали в этом консервативно настроенные придворные.
Вскоре после приезда в Турин Кристина получила письмо от брата, который сообщал, что он так же ждёт вестей от неё, как и она от него. Он объясняет ей, что расстояние не уменьшит его привязанность, а увеличит её и вызовет у него «досаду из-за того, что мы не можем общаться постоянно, поскольку я действительно Ваш очень хороший брат». Однако заверения Людовика были слабым утешением для королевской мадам, хотя и польстили ей.
Первые несколько лет в Савойе были трудными для Кристины, которая, не стесняясь, жаловалась на это в своих письмах своей матери и госпоже де Сен-Жорж. В первом послании она просит Марию Медичи вмешаться от своего имени:
– Я не скрываю всех удовольствий, на которые могла бы надеяться, и полагаю, что Вы окажете мне какую-нибудь помощь…
Далее Кристина рассказывает о своей «несчастной жизни» при савойском дворе.
Во втором письме она жалуется, что у неё очень мало имущества по сравнению с тем, чем она владела во Франции. Принцесса также упоминает, что ей было отказано в переводном векселе в Париже, чтобы купить себе новые вещи. Поэтому она просит госпожу де Сен-Жорж попросить Марию Медичи занять ей «кругленькую сумму» и купить на неё те вещи, которые она перечислила.
Впрочем, Кристина своим собственным поведением давала повод для недовольства окружающим, приказав официально титуловать себя не «Принцесса Пьемонта», а «Первая королевская мадам» («La Prima Madama Reale»). К тому же, она одевалась только по французской моде и из всех драгоценных камней предпочитала, как и мать, жемчуг и бриллианты, связав с ними даже свой девиз: «Plus de fermete que d'eclat» («Больше твёрдости, чем блеска»). За что получила прозвище «Бриллиант». К счастью, ей не пришлось учить язык своей новой родины, как её сёстрам, потому что члены герцогской семьи и многие придворные говорили по-французски.