Три лилии Бурбонов
Шрифт:
В Государственном архиве Турина сохранился список жителей города, враждебно настроенных к Кристине, который составил её анонимный сторонник, чтобы регентша могла отправить их в изгнание. На протяжении четырёх месяцев осады он терпел голод и пушечные обстрелы вместе со своими политическими противниками, чтобы потом выплеснуть свою ненависть к ним на бумаге.
Кристина назначила генерал-лейтенантом Пьемонта маркиза Пьянеццу, а командовать войсками Савойи должен был генерал Вилья. Вместе они приняли участие в освобождении столицы от испанцев, после чего Пьянецца стал её губернатором.
18 ноября 1640 года королевская мадам со старшей дочерью и Филиппо д’Алье въехали в Турин под приветственные крики горожан. 2 декабря с подачи Ришельё было подписано соглашение:
Глава 6 УЗНИК ВЕНСЕНСКОГО ЗАМКА
Ещё в сентябре 1640 года Ришельё приказал Мазарини, который перешёл на службу Франции, отбыть в Турин, чтобы урегулировать дела в Савойе,
– Это дело было чрезвычайно деликатным и в то же время требовало от слуги первого министра и короля достаточно много энергии, - утверждает писатель Джеффри Трежер в своей книге «Мазарини: кризис абсолютизма во Франции».
Таким образом, его послали, чтобы привести в исполнение наказание, которое, как решил Ришельё, граф Филиппо заслужил «своим неумелым руководством». Предыдущим летом д’Алье отказался передать альпийские форты французской армии, что кардинал посчитал «наглостью».
За несколько дней до того, как Джулио прибыл в Турин, проделав путь от Парижа до Савойи всего за четыре дня, маршал д’Аркур возвратил столицу регентше. Мазарини сразу принял все меры для того, чтобы Кристина смогла вернуться туда.
Вечером 30 декабря 1640 года она решила устроить великолепный бал. Ему предшествовал банкет, устроенный французским полковником де Монпезе, на который были приглашены некоторые пьемонтские вельможи, в том числе, Филиппо д’Алье. Как только обед в чисто мужской компании закончился, французские солдаты окружили дом, в котором он проходил, и губернатор Кераско, войдя в зал, где всё ещё находились собравшиеся, подошёл к любовнику Кристины и объявил его арестованным от имени короля. Граф выразил было протест против такого произвола, но так как никто из присутсвующих гостей, в том числе, пьемонтцев, не вступился за него, он был вынужден уступить и позволить отвести себя в гарнизонную тюрьму.
Тем временем королевская мадам, уже готовая к балу, присутствовал на одевании своей дочери Луизы, когда ей сообщили об аресте Филиппо д’Алье.
Вот как описывала это событие Кристина в письме к Феличе Савойскому:
– Мой брат, Вы уже, наверно, знаете…, что позавчера предпоследнего числа прошлого года граф Филиппо, отправившийся на ужин к сьеру де Монпезе, командиру французского полка, был арестован там по приказу короля, моего брата, и оттуда доставлен в цитадель, а затем ночью отвезён в тюрьму в Пинероло. После этого внезапного ареста, произведённого большим отрядом вооружённых людей, господин граф д'Аркур, месье Мазарини, посол при нашем дворе, и сьер дю Плесси-Прален прибыли в замок, сопровождаемые таким же отрядом вооружённых солдат, которые захватили проходы от дверей до самого парадного зала и галереи, расположенной рядом с нашей спальней, с помощью этой меры предосторожности продемонстрировав желание… не допустить восстания, которое они могут возбудить своим действием... Они представили нам письмо от Его Величества и сказали нам: что он счёл необходимым для блага этого государства увезти на некоторое время персону графа Филиппо, с которым во все времена не было плохого обращения. Можете представить, насколько это горестное событие было для меня обидным, и у меня тогда не было слов, чтобы выразить вред, нанесённый моей репутации и моему авторитету насильственным похищением невинного и достойного человека, которого я должна была бы наказать сама, если бы он оказался виновным… как нашего подданного, но они решили убедить меня, что Его Величество должен был сделать это подобным образом, поскольку мы никогда бы не дали согласия на изгнание указанного графа, несмотря на то, что он несколько раз просил у нас разрешения уйти в отставку… и мы хорошо знали, что мы были правы, не соглашаясь…, когда упомянутый
По свидетельсту д’Эмери, Кристина часто говорила:
– Не следует забывать своих лрузей и возлагать слишком большие надежды на врагов.
В то же время, Габриэль де Мун утверждает:
– Она сама обожала интриги и бросалась в них с головой, не заботясь об опасности, что не мешало ей, дабы избежать расплаты, жертвовать своими сообщниками или отказываться от своих планов.
Вероятно, автор книги «Ришельё и Савойский дом» намекает на судьбу отца Моно, хотя, как известно, королевская мадам боролась за своего духовника до последнего. Тем не менее, Филиппо д’Альё был не только любовником Кристины, но и её советником и защитником, не говоря уже о том, что он развлекал её. То есть, граф был для неё всем. Поэтому, узнав об его аресте, регентша упала в обморок, после чего отменила все празднества.
Ночью французы решили отправить своего пленника в занятую ими крепость Пинероло, а Кристина из опасения, что её тоже могут арестовать, решила срочно уехать в Шамбери.
– И величайший страх сковал грудь упомянутого графа Филиппо в тот момент, - пишет монах Витторио Сири в своих «Тайных воспоминаниях», - когда Мадам села в карету, чтобы вернуться в Савойю; и её рыцари вскочили на коней, чтобы последовать за ней, а кардинал (Мазарини), проводив её карету, пришёл к нему (Филиппо) в комнату, крепко сжал его руку и другой толкнул ему в живот, глядя на него мрачным взглядом, и не сказав ничего больше, ушёл…
Перед тем, как покинуть цитадель, граф написал любовнице письмо с просьбой обратиться к Людовику ХIII, чтобы тот освободил его. Пообещав ему свою помощь, Кристина отправила аббата де ла Монти во Францию, чтобы убедить брата освободить графа, одновременно пытаясь организовать протест пьемонтской знати против его ареста.
Уже 25 января 1641 года она получила письмо графа Моретты, своего посла, с которым встретился в Париже аббат де ла Монти. В свой черёд, граф поговорил с Ришельё, который заявил:
– Мне нечего Вам сказать по этому делу, кроме того, что мы хотим позаботиться о репутации и авторитете Мадам, напишите ей, что я её слуга и что хочу служить ей до тех пор, пока она будет сохранять самообладание…
Мольбы сестры не убедили Людовика XIII, который, претендуя на то, чтобы остаться в истории «Целомудренным» и «Справедливым», всегда очень беспокоился о нравственности других. Впрочем, официально Филиппо обвиняли в том, что он давал пагубные советы регентше, которые, якобы, привели к разорению герцогства Савойского.
Тот же Моретта сообщил, что д’Алье из Пинероло был доставлен в Лион, а оттуда - в Венсенский замок, находившийся в лесу неподалёку от Парижа и служивший тюрьмой для знатных узников. Вероятно, Ришельё опасался, что если граф останется в Пьемонте, то королевская мадам штурмом возьмёт его тюрьму.
Между тем, напуганный арестом графа, Томас снова перешёл на службу к Испании и «война зятьёв» продолжилась. Собрав волю в кулак (как ей советовал Ришельё), Кристина продолжила переговоры. Как всегда, кардинал Савойский был более сговорчивым, о чём свидетельствовало письмо регентши от 1 марта: