Три мешка хитростей
Шрифт:
– Слышь, Виолка, – крикнула она мне из сестринской, – кончай линолеум драить, дырку протрешь, иди кофейку глотни.
На круглом столе высился огромный двухкилограммовый торт, вернее то, что от него осталось.
– Дары данайцев? – спросила я, ткнув пальцем в бисквитно-кремовые руины. – Борзой щенок от кого?
– Что? – не поняла Галя.
Девушка не только не знала легенды и мифы Древней Греции, она даже не читала Гоголя. Пришлось спросить о том же, но попроще:
– Тортик от кого?
– Ролина из второй выписывалась, – захихикала Галя, –
Я отрицательно покачала головой:
– Ну ты даешь! – удивилась девушка. – Кино, что ли, никогда не смотришь? Ну «Последний поцелуй», «Время любви», «Осенний вальс».
Я ахнула:
– Елизавета Ролина? Так ей же небось семьдесят давно стукнуло!
Галочка засмеялась еще громче.
– Возраст наших пациентов – тайна, покрытая мраком. Может, лечащему врачу на ушко сообщают, а в истории болезни вранье сплошное. Вот Воробьева… Эту знаешь? Лидия Воробьева, в сериале снималась «Москва преступная».
Я кивнула.
Галя продолжала веселиться:
– Так вот, пять лет тут работаю, можно сказать, с основания клиники, и все эти годы Лидочка ложится сюда весной. То морду шлифует, то жир из жопы отсасывает, то в губы гель вкачивает, то сиськи подтягивает. И самое интересное, что в документах в графе «возраст» всегда стоит – тридцать лет!
– И грудь можно переделать?
Галочка, явно обрадованная присутствием малообразованного собеседника, ухватила сигареты и принялась радостно вводить меня в курс дела.
– Можно все.
Я слушала, разинув рот. До сих пор ни разу не сталкивалась с косметической хирургией. Честно говоря, мне все равно, сколько морщин на морде и какую форму имеет мой бюст. Впрочем, пару раз в году у меня случаются приступы женского тщеславия, во время которых торжественно покупаю что-нибудь вроде «Маски для лица из белой глины», обещающей дать стойкий эффект омоложения. В обычное время обхожусь отечественным кремом «Люкс». Привыкла к нему еще в советские времена и искренне считаю, что он значительно лучше широко разрекламированных импортных средств. Что же касается груди… Честно говоря, ее у меня никогда и не было. В тридцать лет я вообще пролезала между прутьями забора, торопясь на работу, да и сейчас, желая сократить путь до метро, проделываю данный трюк с такой же легкостью. Никакого повода молодиться у меня нет. Моим ученикам абсолютно все равно, как выглядит наемная репетиторша, главное – чтобы хорошо знала немецкую грамматику. Олег видит меня внутренним зрением, и я в его глазах всегда прекрасна… Ну к чему ложиться под нож? Хотя великолепно понимаю, что для человека искусства, лицо которого служит «орудием производства», внешность имеет первостатейное значение.
– Не представляешь, чего делают! – щебетала Галя.
Оказывается, физиономию возможно «перекроить». Изменить форму носа, губ, разрез глаз и овал лица. Коррекции поддается и фигура. Маленькая грудь превращается в большую, отвислая в приподнятую. Жирная задница, огромный, отъеденный на пирожных и макаронах живот делается плоским, как кошелек перед получкой.
– Словом, – заверила Галочка, –
– И волосы перекрашивают?! И глаза?
– Ты еще дурей, чем кажешься, – заржала Галя, – нет, конечно. Шевелюру, конечно, окрашивают, а в глаза вставляют цветные линзы. У нас на первом этаже визажисты работают и есть парикмахерская. Такого наворочают, мать родная не узнает!
Я недоверчиво покачала головой:
– Чего-то ты напридумывала. Вон в третьей палате сегодня тетку видела, прямо испугалась. Морда, как подушка, сама вся синяя, глазки-щелочки, нос лепешкой… Небось брак получился.
Галочка зашлась в таком хохоте, что чуть не свалилась со стула.
– Ой, простота! Так всегда бывает. Первые три недели – просто жуть, зато потом! Красота!
– А говоришь, уходят красивыми блондинками!
– Правильно, тут в основном люди богатые, денежные, оплачивают месяц пребывания, не хотят с фиолетовой мордой перед людьми светиться. Журналисты, знаешь, какие сволочи и паразиты! Вон, Лидию Михайловну уволили! Польстилась дурочка на подачки от «Экспресс-газеты» и пустила ихнего корреспондента с фотоаппаратом. Думала, никто не узнает. И что? Мигом вычислили и выгнали. Такое место потерять!..
– У вас зарплата большая? – прикинулась я дурой.
Галя вздохнула
– Тысяча двести, только чаевые дают хорошие, и питаться можно бесплатно. Домой отсюда таскаю.
В этот момент дверь в сестринскую отворилась, и влетел странно знакомый мужчина, быстрый и ловкий в движениях. Окинув мгновенным взглядом торт, он ласково спросил:
– Развлекаетесь?
Галочка покраснела и подскочила, как на пружине:
– Так ведь отдыхают все: кто читает, кто телик глядит, кругом порядок! Не сомневайтесь.
– Конечно, дорогушенька, – ласково проговорил мужчина, – когда вы на работе, моя душа спокойна.
Быстро повернувшись на каблуках, он выскочил за дверь.
– Кто это? – поинтересовалась я.
– Гений, – серьезно ответила Галя.
– Кто?
– Владелец клиники, профессор Чепцов Феликс Ефимович, золотые руки, – пояснила медсестра. – Не поверишь, из Парижа приезжают и в очередь пишутся.
Внезапно в голове что-то щелкнуло. Я вспомнила самое начало видеокассеты. Вот распахивается дверь, влетает мужчина и бесстрастный голос произносит: «Оперирует профессор Чепцов».
– А уж бабы его обожают, – тараторила Галочка, – прямо вязанками падают и в штабеля укладываются. Клиентки обмирают, подарки тащат… И знаешь, какая жуть: у него вчера жена с собой покончила. Правда, он с ней давно не живет, но развод не оформлял. Наши говорят: от любви к нему жизни лишилась. Роковой мужчина. И ведь не делает ничего, только глянет – мороз по коже. А руки золотые, да он…
– А у вас, что, операции на видеокассету записывают?
– Ага, – спокойно пояснила Галя, – через фонарь в потолке, там аппаратура стоит, и девчонка до недавнего времени работала, видеоинженер.