Три минуты до судного дня
Шрифт:
Почему его отдали немцам? Было здесь дело в недосмотре или в недостатке желания? А может, кому-то просто было слаб'o? Сказать наверняка я не мог, но фактор слаб'o сбрасывать со счетов не собирался.
В очередной раз обогнув терминал, я съехал на шоссе в сторону центра Тампы. Мои мысли все еще крутились вокруг недавнего разговора. Эл сказал, что Конрад был иголкой в стоге сена, состоящем из четверти миллиона военных, которые прошли через главное управление Восьмой ПД в Бад-Кройцнахе, Западная Германия, в конце семидесятых и начале восьмидесятых годов. Но если отбросить всю шелуху, Клайд Конрад был блестящей иголкой под тонким слоем
Найти сообщника среди десяти с лишним тысяч человек, с которыми беседовали я, Эл и многие другие агенты, – вот что было бы настоящей удачей. Подъезжая к отделению ФБР на Зак-стрит в центре Тампы, я начал подозревать, что живущий у меня под боком тщедушный прыщавый торчок с непомерным умом был вполне подходящим кандидатом на эту роль.
Меня пригласили в ФБР, потому что я служил полицейским в студенческом городке, но сам я остался в Бюро из-за контрразведки. На моем первом месте службы, в Финиксе, она была лишь одной из огромного множества задач. Там были наркотики, пограничные проблемы, отмывание денег, почти вся преступность на границах штатов – настоящий винегрет федеральных преступлений. Но мое следующее отделение, в Нью-Йорке, занималось контрразведкой с утра до вечера: там руководили операциями двойных агентов, разрабатывали источники развединформации и нейтрализовали в штаб-квартире ООН шпионов, из которых состояла почти вся советская делегация.
Отчасти именно поэтому мне нравилось в Нью-Йорке – шпионских дел было хоть отбавляй. Кроме того, меня устраивала работа под началом специального агента Дона Мак-Горти. Он руководил самой крупной контрразведывательной программой в стране и не позволял штаб-квартире указывать ему, что делать. Ни одно отделение не знало и не делало в этой сфере больше, чем его собственное. Вскоре я перенял его двойственный подход к отношениям со штаб-квартирой ФБР: «Лучше извиняться, чем спрашивать разрешения» и «Никто в штаб-квартире не знает о твоей цели больше тебя».
Потом меня отправили в Пуэрто-Рико, где я познакомился еще с одним легендарным спецагентом – Диком Хельдом. Дик поделился со мной своими взглядами на отношения с Вашингтоном: «Не принимай отказов, особенно от штаб-квартиры». Но я всегда хотел оказаться в Тампе. Отделение в Тампе не только обрабатывало огромное количество дел о шпионаже, но и находилось гораздо ближе к клану Наварро, раскиданному по всей Южной Флориде.
В Тампе было еще одно преимущество: мой непосредственный начальник Джей Корнер, который вскоре тоже стал легендой контрразведки. Такого начальника надо было еще поискать, ведь в бюрократических структурах высокопоставленные чины всегда стремятся съесть новобранцев. Джей пользовался уважением штаб-квартиры, хотя никогда там не служил. Более того, он не сбивался с ног, чтобы влиться в толпу карьеристов, слетающихся в Вашингтон, как пчелы в улей.
К сожалению, Джей не всегда ценил меня так же высоко, как я его. Вот и в тот день, когда я вошел к нему в кабинет, он говорил по телефону и пронзил меня взглядом, который означал: «Ты что, не видишь, что я разговариваю?» Я подошел к его заваленному столу – Джей был редкостным неряхой – и принялся ходить из стороны в сторону, чтобы он догадался, что дело у меня важное.
Наконец он понял мой намек и положил трубку.
– Что? – спросил он с сильным нью-йоркским акцентом, всем своим видом говоря: «Эй, Наварро, отвали, будь добр».
– Я только что подбросил Юэйса в аэропорт, –
– И ты топтался у меня под носом, чтобы сообщить мне об этом?
– Не совсем.
– Ладно, рассказывай, как прошло? – вздохнув, спросил он, приготовившись к новостям.
– Я хочу начать полномасштабное расследование в отношении этого Рамси.
– Зачем? Что он сказал?
– Ничего особенного, – ответил я.
– Ничего особенного?
– Ну, он неплохо шел на контакт.
– И какие тогда основания для расследования? Его контактность?
– Нет, его сигарета.
– Сигарета? Курение уже стало федеральным преступлением? Я пропустил этот акт Конгресса.
– У Рамси дрожала сигарета.
Корнер улыбнулся. Он знал, что я долго изучал язык тела. Еще он подозревал, что я немного двинутый.
– Ты что, блин, издеваешься?
– Вовсе нет, – ответил я. – Она дрогнула трижды.
– Наварро, поясни-ка. Ты хочешь инициировать полномасштабное расследование в соответствии с рекомендациями генпрокурора на основании того, что допрашиваемый махал сигаретой?
Я ждал этого. Рекомендации генерального прокурора вступили в силу десять лет назад, чтобы сгладить перегибы эпохи Дж. Эдгара Гувера [7] . Они определяют, когда может быть инициировано «полномасштабное» расследование и сколько оно может продолжаться, причем требования довольно строги.
Чтобы начать расследование, необходимо иметь достаточно оснований, чтобы полагать, что совершено преступление или ведется разведка. Дрожащую сигарету, пусть даже она дрогнула три раза, сложно назвать достаточным основанием для расследования, но никогда нельзя закрывать глаза на мелочи.
7
Джон Эдгар Гувер (1895–1972) – американский государственный деятель, почти 50 лет возглавлявший ФБР.
– Да, – ответил я и по-хозяйски положил руки на подлокотники кресла. – Именно поэтому мы должны начать расследование.
– Ты хочешь, чтобы нас всех уволили? – Корнер покачал головой.
– Я считаю, что Рамси замешан в этом деле.
– Господи, в каком еще деле?
Я совсем об этом забыл. Прочитав лишь телетайп, Джей знал о деле не больше чем я семь часов назад. Пока я быстро пересказывал то, что услышал от Эла Юэйса по завершении допроса, Джей вытащил из верхнего ящика стола большую банку с антацидами [8] . Не знаю, как в других местах, но в Тампе защита интересов США прочно базировалась на лекарствах от изжоги.
8
Антациды – лекарственные препараты для лечения кислотозависимых заболеваний желудочно-кишечного тракта.
– Вот оно что, – сказал Корнер, когда я закончил. – Сначала это дело было у военных, а теперь им занимаются в Германии, но ты хочешь открыть собственное расследование здесь, в Тампе?
– Верно.
– А что с Вашингтонским региональным отделением? У них дело открыто?
Это был важный вопрос, ведь нам грозили споры о юрисдикции, а в ФБР они порой бывают ожесточеннее, чем схватка двух хорьков.
– По словам Юэйса, – начал я, – Вашингтон много лет помогал с этим делом, но теперь предъявить им нечего. К тому же дело уже передано немцам.