Три минуты до судного дня
Шрифт:
Прежде чем покинуть офис накануне, я отправил ночной почтой все документы, необходимые для начала полномасштабного расследования. Кроме того, я послал клочок бумаги Рамси в лабораторию ФБР, в подразделение, которое занимается шпионской экипировкой. Мои инструкции были просты и незатейливы: изучить бумагу и чернила и их происхождение и сфотографировать цифры, чтобы сравнить их с имеющимися образцами почерка. Я также хотел, чтобы бумагу проверили на наличие отпечатков пальцев и следы наркотиков. Как настоящий следователь, я предусмотрел все до мелочей. Но я никак не мог ожидать, что Вашингтонское региональное отделение ФБР (ВРО) будет мешать нам работать. Однако именно так они поступили.
Я
10
Канаста (от исп. canasta – корзинка) – карточная игра, зародившаяся в начале XX века в Южной Америке.
«Ого, – подумал я, – вчера я был им нужен, а сегодня уже не очень». Точнее, совсем не нужен. Запрет на «препятствование» весьма обширен; столь обширен, что единственный безопасный курс – уйти с дороги и делать, как они велят. Но с чего мне так поступать? У нас было полное право начать расследование, если мы могли обосновать его необходимость, а я сделал это в соответствии с рекомендациями генерального прокурора. К тому же Конрад уже находился под стражей в Германии – чем я мог им помешать, пытаясь разузнать больше правды?
Чтобы успокоиться, я инстинктивно потянулся к верхнему ящику стола, но нашел там лишь пустую упаковку «Тамса». Корнер еще не пришел, но огромная банка «Ролейдса» [11] никогда не покидала его стола, а ящики он держал незапертыми. Я нашел ее на обычном месте, между таким же большим пузырьком «Адвила» и набором для чистки обуви. Корнер принадлежал к старой школе. Во времена Дж. Эдгара все держали набор для чистки обуви под рукой – и храни Бог того агента, у которого не блестели туфли.
11
«Тамс» и «Ролейдс» – препараты от изжоги.
Возможно, позже мне стоило заглянуть и за «Адвилом», но пока я взял три таблетки «Ролейдса» и вернулся за свой стол, чтобы еще раз перечитать вашингтонскую фиг-вам-грамму. Накануне я лег спать, предвкушая чудесный день. Помимо прочего, я с нетерпением ждал возможности поработать вместе со следователем Линн Тремэйн, которую ждало прекрасное будущее. Именно она должна была поехать на первый допрос вместе с Юэйсом, но ее не оказалось в городе.
Честно говоря, я сомневался, что Линн обратила бы внимание на те зацепки, которые заметил я. Она была молода – кажется, не старше двадцати шести – и неопытна в шпионских делах. Но мы работали вместе над делом на мысе Канаверал, и я открыл в ней огромное рвение, бесшабашное чувство юмора и поразительную трудовую дисциплину. Я также заметил, что она была на короткой ноге с молодыми ребятами из офиса – бегала с ними, играла в дворовый футбол, пила пиво после работы. Хотя я мало что успел узнать о Рамси,
Что до меня самого, я рассматривал это дело как возможность скрасить рабочие будни и в то же время поучить подрастающее поколение. Но теперь складывалось ощущение, что нам придется всю дорогу бороться с ВРО и, скорее всего, со стоящей за ним штаб-квартирой. Неудивительно, что через полчаса, когда дверь открылась и вошли Линн и Джей, у меня из ушей уже валил пар.
Волосы Корнера все еще блестели после тренировки в спортзале. Схватив кофейник, он зашел в свой кабинет и быстро скрылся за горой бумаг, которые доставили ему за ночь. Минуты через две к нему пришел хранитель совершенно секретных сообщений, за которые Джею необходимо было расписываться лично. Когда хранитель ушел, из кабинета Корнера донесся его громкий голос.
– Наварро, ты копался у меня в столе?
– Да, сэр. Взял «Ролейдс».
– Может, свой купишь?
– Я бы купил, но твой дешевле.
– Не стоит благодарности, – крикнул он и захлопнул нижний ящик.
Я никак не мог понять: я обращался с его банкой «Ролейдса» так, словно в ней был нитроглицерин, но он всегда замечал, когда я приходил за добавкой.
Линн тоже решила выпить кофе, но не того дерьмового пойла, которое варится в офисе. Мы дошли до маленькой кубинской кофейни «Перрера», где подавали лучший caf'e con leche [12] и пекли самый вкусный кубинский хлеб в округе.
12
Caf'e con leche (исп. «кофе с молоком») – напиток, похожий на итальянский кофе латте. (Прим. ред.)
Я приготовился обрушиться на Вашингтон, но Линн была настроена куда оптимистичнее.
– Расскажи мне об этом деле, – сказала она, пока мы ждали свой заказ за угловым столиком, сидя спиной к стене.
И я рассказал ей все – от телетайпа, который попал бы к ней, если бы она не взяла выходной, до попыток разыскать Рамси, его обнаженного променада и двух бесед, одна из которых состоялась у него дома, а другая в отеле.
Линн поверила, что дрожащая сигарета что-то означает, хотя в ФБР ее не учили читать язык тела. Она не меньше моего обрадовалась клочку бумаги, который Рамси передал нам, и сама заметила, что девятка написана на немецкий манер, как буква «g». Я и забыл, что Линн училась в Германии и бегло говорила по-немецки, что могло стать дополнительным преимуществом для этого дела.
Когда мы пошли обратно в офис, я уже почти успокоился. Вашингтон оставался занозой в заднице, но мне нравился подход Линн – она хотела учиться и была готова помочь. Мы оба понимали, что нам нужно как можно скорее побеседовать с Рамси, но здесь возникла и другая сложность: Рамси не был обязан с нами говорить. Чтобы застопорить расследование, ему достаточно было сказать: «Я требую адвоката».
По дороге в офис я все думал, как бы подступиться к нему, но оказалось, что наш штатный секретарь Шэрон Вудс уже решила проблему. «Звонил Родерик Рамси, – сказала она. – Он просил вас ему перезвонить».
Само собой, Род ответил после первого же гудка. Этот звонок был ему важен – он ждал у телефона. Сначала он сказал, что хочет прояснить кое-что из своих вчерашних показаний: назвать пару имен, точнее определить время. Он боялся, что у меня сложилось о нем неверное представление из-за условий его жизни.
– В этом доме жили не слишком хорошие ребята, – объяснил он.
– Это как-то связано с револьвером в шкафчике?
– Да, – сказал он. – И еще кое с чем.