Три Мира Надежды

Рыжов В. А.

“И только мы самонадеянно полезли напролом, не имея запасного варианта”, - с горечью подумал Сэлингин.

Какой-то шум на улице вдруг привлек внимание Сэлингина. Оторвавшись от тяжелых размышлений, он подошел к окну, выходящему на одну из столичных площадей. Вокруг здания посольства, оказывается, собралась большая толпа. Люди нестройно, но громко выкрикивали антикинарийские лозунги. Вот какой-то явно нетрезвый мужчина вдруг выскочил вперед, в окно полетел камень. Толпа одобрительно заулюлюкала, и еще несколько человек последовало примеру дурака-провокатора. В тот же миг вооруженные стражники врезались в толпу, разделили ее на несколько частей и оттеснили от стен посольства. Бросавшим камни скрутили руки и, награждая тумаками, грубо потащили к закрытым повозкам. Через несколько минут от толпы на площади не осталось

и следа,

будто ее никогда здесь и не было. Сэлингин недовольно покачал головой.

“Алев и Мист полностью контролируют Раневу и Нарланд, - со злостью и отчаянием подумал бывший посол.
– Никакой анархии! Нет даже и следов государственного бессилия, столь характерного в переходный период после революций и дворцовых переворотов. И ничего нельзя сделать. Нарланд потерян для нас надолго, если не навсегда”.

Сэлингин еще раз окинул взглядом опустевшую площадь.

“А если они, все эти, так долго терпевшие произвол прежней власти и наше бесцеремонное вмешательство в их дела, люди теперь сами придут к нам, в Кинарию?” - подумал он, и сердце старого дипломата вдруг забилось неровно и заболело - в первый раз в жизни.

Интуиция не подвела Сэлингина. Армия Нарланда рвалась в бой и страстно мечтала отомстить за многолетние унижения своей страны. И как раз в это время вновь назначенные командиры военных частей и офицеры генерального штаба в кабинете Алева приводили все новые и новые аргументы в пользу нанесения немедленного удара по ослабленной поражением Кинарии. Но судьба Нарланда решалась все же не там, а в одном из небольших залов королевского дворца, где разговаривали две молодые женщины - Мист и Онель.

– Ты удивлена, что я до сих пор не сокрушила Кинарию? Или сомневаешься в том, что я способна сокрушить ее?
– спросила Мист.
– Способна, но боги не могут и не должны сражаться за людей. Мы лишь помогаем иногда самым достойным из них. А если нет достойных и нет героев, остаются лишь два выхода: уничтожить опустившийся народ, выморить его, как клопов или тараканов. Тебе, конечно, известно, что некоторые из богов шли и по такому пути. Либо - отвернуться от людей и уйти от них. Этот путь боги выбирают гораздо чаще. Ты не знаешь, Онель, из какого Мира я пришла сюда. Нормальному человеку, наверное, трудно представить Мир, в половине государств которого самые отвратительные пороки объявлены нормой и добродетелью. В котором преследуются, шельмуются, даже бросаются в тюрьмы люди, посмевшие открыто осудить порочных соседей. Мир, в котором жрецы и служители богов предали забвению тексты своих священных Книг

и совершают поступки, несовместимые с требованиями древних Заветов. А те из них, что все еще помнят записанные в незапамятные времена слова осуждения, боятся произносить их вслух, потому что они несовместимы с уродливым понятием, стыдливо названным толерантностью, а на деле являющимся новым обличием, новой маской авторитаризма, обскурантизма и нетерпимости. Боги ушли из этого Мира, отстранились от него, и лишь кое-где теплятся еще слабые, готовые погаснуть в любую минуту, очаги Веры. Но ваш Мир молод и горяч, народы великих стран еще не растеряли пассионарность, его можно и нужно попытаться изменить

в лучшую сторону. Коварство и предательство, ложь и обман, лицемерие и двойные стандарты - эти, разъедающие основы основ, язвы, конечно, присутствует в нем. Но здесь еще не разучились называть Зло злом, а Бесчестие - бесчестием. Есть люди, способные бороться за бессмертные идеалы. Готовые сражаться за них до последней капли крови, идти на муки и на костер. И, значит, есть

и надежда. Я и мой Алев, а, может быть, и ты, Онель, вместе с нами - не обязательно здесь, с нами можно быть и находясь в Лерии - мы встанем на сторону этих людей, поможем им. И наш Мир будет одним из Миров Надежды.

ОНЕЛЬ И ВИГЕТИР. СУДЬБА ИМПЕРАТОРА

Вигетир I, император Великой Лерии и ее многочисленных колоний в Южных морях, плохо спал последние две недели. Лекарства помогали мало, полузабытье, которое на короткий срок дарили они, не приносило облегчения, напротив, в нем с пугающей достоверностью материализовались мысли последних дней. И постепенно тревожное состояние императора стало передаваться окружающим, которые, не в силах определить истинную причину подавленного настроения и беспокойства своего повелителя, строили всевозможные догадки и предположения. И самые невероятные и нелепые слухи поползли по дворцу, готовые вот-вот выплеснуться и на

улицу. Говорили об угрозе войны и о мятеже, якобы, зреющем в одной из провинций, о неурожаях и начинающемся голоде в колониях, об истощении золотого запаса Империи, грядущей денежной реформе и введении новых налогов. Начальник секретной службы хватался за голову от донесений своих агентов, но пока не решался доводить эту галиматью до сведения императора. И никто бы не поверил сейчас, что истинной причиной беспокойства Вигетира была его многолетняя протеже, любимица,

и, в какой-то степени, даже ученица - леди Онель и ее деятельность в Нарланде. Столько лет удавалось держать Онель на коротком поводке ненависти к врагам семьи в Нарланде. Пока король Лиир был жив и правил в Раневе, она по-настоящему мечтала лишь о будущей мести. Внешняя политика Великой Лерии, на самом деле, интересовала Онель, в основном, в тех сферах, которые имели, либо могли иметь, хоть какое-то отношение к ситуации в Нарланде. Дворцовые интриги в Ленрелисе, волновали ее еще меньше. Во всех этих состязаниях она принимала участие исключительно из любви к искусству, и Вигетир был спокоен и полностью доверял ей. Но, к сожалению, обстоятельства потребовали экстренного вмешательства в дела соседей, и получившая, наконец, позволение действовать, Онель превзошла себя, за полтора месяца совершив невозможное. Враги были повержены и уничтожены, а явившиеся неведомо откуда Алев и Мист, новые правители Нарланда, стали ее лучшими друзьями. Это был, безусловно, превосходный результат, на котором Онель, по мнению императора, и следовало бы остановиться. Он ждал, что она явится в Ленрелис для отчета и получения официальных и неофициальных наград, которыми он уже готов был осыпать ее. Она не вернулась и не остановилась. Полностью вышла из-под контроля, и теперь вела все дела в Нарланде от имени императора и вместо императора. Не получала инструкции из столицы, а сама отправляла их туда. От Вигетира теперь требуется лишь подписывать и утверждать доставляемые дипломатической почтой документы. Благо, что предлагаемые договоры пока либо выгодны Лерии, либо не противоречат ее интересам. И Вигетир вынужден терпеть, делать вид, что все нормально. Однако последние меморандумы Онель касаются уже даже не Нарланда,

а Кинарии и Сааранда. Она не предлагает, а настоятельно требует незамедлительных действий в соответствии с ее рекомендациями. И уже не важно, что ее предложения разумны и получили положительную оценку министерства иностранных дел. Император больше не верит Онель. Какие мысли сейчас зреют в хорошенькой и не в меру умной голове этой неутомимой и неумолимой стальной женщины? Не закружилась ли эта голова? И не захочет ли теперь Онель пойти еще дальше? Ее муж - член императорской семьи,

у него есть права на лерийский престол. На всякий случай казнить его? Или бросить в тюрьму? Лерийские законы строги, а родственник бестолков и неосторожен, повод найдется. А что делать с правами ее детей? Их нельзя тронуть даже и пальцем, они под охраной лерийских законов. В случайную смерть одной из девочек все, кроме Онель, возможно, и поверили бы… Гибель сразу двух… Это самоубийство. Вигетир не собирается возмущать против себя всю страну и примерять маску злодея из древней трагедии. И меньше всего он хочет сейчас, чтобы у изготовившейся к вторжению в Кинарию армии короля Алева появился повод придти сюда, в Лерию. А увидеть на лерийской земле новую королеву Нарланда Вигетир хочет еще меньше. Он мало знает о Мист, но и того, что ему известно, достаточно, чтобы сделать правильные выводы и не стремиться к излишне близкому знакомству с ней. Пока девочки в Лерии, у него есть последний инструмент воздействия на Онель.

И потому император еще может хоть и не вполне свободно, но все же дышать. Но три дня назад в гавань Ленрелиса под флагом королевства Нарланд вошел военный корабль из Лиароса: Онель приказала привезти своих детей к ней, в Раневу. И лекарства перестали приносить императору даже видимость сна. Зачем Онель забирает детей? Пишет, что хочет, чтобы они успели до начала зимы побывать на родине и увидеть дом и усадьбу своих предков. Онель стала настолько сентиментальной? Или вдруг захотела почувствовать себя совершенно независимой и свободной? И от него, и от Лерии? Оттягивать решение невозможно. Отпускать детей Онель в Нарланд нельзя, насильно удерживать - чрезвычайно опасно. Это чудовищное оскорбление Онель и полный разрыв с ней, последствия будут непредсказуемы. Но, может быть, он не прав, и у Онель нет даже