Три мира одиночества
Шрифт:
– Хватит реветь, а то в лесу ночевать придется.
Девочка всхлипнула и кивнула.
Уже ближе к вечеру они вошли в здание резиденции Ордена в провинции Ольванс.
– Ребенка умыть, накормить, переодеть и определить в лучший приют, - сказал Белернин комтуру.
– Ладно, сделаем, - хмуро ответил тот с нескрываемой неприязнью глядя на сжавшуюся Этан.
“Мало мне с этим мальчишкой-командором забот, так он еще какую-то сопливку с собой притащил”, - с раздражением подумал он.
– Что?
– тихо спросил Белернин, и у комтура похолодело в груди.
– Все будет сделано, - выпрямляясь и становясь по стойке смирно, сказал он.
– Сделаешь все сам. Лично. Проверю. Понял?
–
А в Ольвансе, видимо, с ним соперничать и вовсе некому, - Ни о чем не беспокойтесь, командор.
– Я постараюсь навестить тебя, Этан, - сказал Белернин, отвернувшись от него, - Но не обещаю, что в самое ближайшее время. До свидания.
– До свидания, - глядя в пол, тихо прошептала девочка.
Посмотрев на нее в последний раз, Белернин вышел на улицу. Нет, он, конечно, не ждал, что она сейчас кинется ему на шею с благодарными поцелуями. Но ведь могла бы хоть спасибо сказать
и не стоять перед ним, как деревянная кукла. В первый раз в жизни он вдруг попытался представить, как бы могла выглядеть его дочь. Получилась вылитая Этан.
“Глупость, какая. Она же совершенно на меня не похожа. Лицо, глаза, волосы - все другое, - разозлился он на себя, - И вообще,
я ведь шел на новую поляну Ритуалов”.
Белернин не знал, что в это время Этан беззвучно плакала, уткнувшись лицом в подушку. Он ушел. Оставил ее одну с неприветливыми грубыми людьми. И она побоялась обнять его на прощание. Теперь он, наверное, никогда уже не вернется.
А Белернин все-таки опоздал. У большого костра мелькали темные тени, на большом белом камне, выполняющем роль алтаря, лежало обнаженное тело. Нервы командора не выдержали напряжения последних дней, и поэтому труп девушки сел на камне, открыл глаза и, протянув к своим недавним мучителям руки, глухо сказал: Хочу мяса!
Вопль ужаса пронесся по поляне. Обезумевшие от страха сектанты бросились бежать, пять человек выскочили прямо на Белернина и были убиты им. Шестой, мелко дрожа, стоял на коленях между жадно облизывающим губы трупом и командором.
– Кто ваш Наставник?
– спросил Белернин, - Говори, или я отдам тебя ей. Ты ведь знаешь, что тогда будет с тобой после смерти?
– Все скажу, - отползая от жуткого создания, прошептал тот.
Белернин махнул рукой, и труп повалился на землю, рассыпаясь на части.
– Рассказывай.
Услышанное поразило его. Еще час назад такое и представить было невозможно, но доказательства, приведенные сектантом, не оставляли места для сомнений. Главой жестокой и кровавой секты Слэан был губернатор провинции Ольванс. Более того, сразу же и открыто поддержав Орден, он теперь надеялся на снисходительность гроссмейстера и был уверен в своей безнаказанности.
“Срочно арестовать его, а свидетеля под охраной отправить к Руадху, - подумал Белернин, - Да, Этан, не скоро же мы с тобой теперь увидимся”.
Вериэн. МИР ЗА БЕЛЫМ ЗЕРКАЛОМ
Вериэн стоял у реки, снова и снова пытаясь нащупать ауры исчезнувших на его глазах людей из Нарланда. Он ошибся и из соседнего мира, который его обитатели называли Беренором, вызвал не ту девушку, но зато теперь знал, где искать настоящую. Что-то угадывалось в указанном Темной Талин Мире, но даже его немалых сил не хватало, чтобы зацепиться, установить контакт. Что ж, значит, придется и ему навестить незнакомый Мир за белым зеркалом. Это, безусловно, будет любопытно и познавательно. Интересно, куда он попадет сейчас? Зов какого города услышит? На какой континент и в какую страну его вынесет?
“Какая разница, на месте разберемся”, - подумал он и оказался на большой площади, лежащей на вершине
12-метровый каменный куб, окруженный клумбами. Из арок монумента выходили бронзовые люди - в военной форме, и в штатском. Справа и слева от возглавлявшего восставших человека стояли люди из другой страны. Военачальники. Один из них умер глупой и нелепой смертью, полный надежд и в зените славы, другой прожил долгую жизнь и ушел почти забытый всеми, одинокий, ошельмованный и оклеветанный. Вериэну стало не по себе, когда он ощутил энергетическое поле и ауру далекой и огромной северной страны - их родины. Он вдруг увидел ее - великую, но вечно униженную, суровую и беспощадную к врагам и друзьям, многократно преданную и разрушенную внутренними и внешними врагами, но упрямо вновь и вновь возвращающуюся к своим истинным размерам и положению в мире. Она тяжело болела сейчас, и ее будущее было неопределенным. Сделав над собой усилие, Вериэн вернулся к окружающей действительности, осмотрелся вокруг. На другом конце площади располагался небольшой парк с пыльными деревьями.
– Интересно, - сказал Вериэн, и вдруг увидел прямо перед собой бегущую толпу, мощные струи воды, почувствовал резкий удушающий запах. Король Сааранда прикрыл глаза, снова открыл их - наваждение рассеялось, вокруг снова шумела пестрая многоголосая толпа, ярко и празднично светило солнце, и ничто не предвещало событий, которые произойдут здесь ровно через год.
– Очень интересно, - чуть слышно прошептал он и пошел вниз по улице, спускающейся от площади к какой-то реке или заливу.
“Все-таки залив”, - подумал он, выходя на маленькую площадь Галатасарай. Почувствовал пряный запах жарившейся рыбы и неожиданно для себя свернул к Цветочному пассажу, в котором продавалось, наверное, все, кроме цветов. Присел за мраморный столик крошечного кафе, которое стояло прямо между рыбными прилавками. Темноволосая девушка, улыбаясь, подала кожаную книжечку с меню. Он сделал заказ. Сок и салат принесли почти сразу, жареную дорадо пришлось немного подождать. От нечего делать, Вериэн обратил внимание на сидевших вокруг людей. Семейная пара с очень светленькой девочкой шести лет из страны, один из куплетов гимна которой некоторые предлагают исполнять на турецком языке. Две мужеподобные девицы из города, бывшего раньше оплотом католической веры, когда-то в нем располагалась резиденция папы Римского. Скоро, года через два, они вступят
в законный брак и им разрешат усыновить маленького мальчика. Веселая компания из страны, в одном из детских садов которой детей запрещено называть мальчиками и девочками - они у них среднего рода. А вот и соотечественник Военачальников монумента: высокий и худощавый русоволосый мужчина, внешность и поведение которого категорически не соответствуют стереотипам двадцатилетней давности. Впрочем, нет, кое-что осталось: ни на одном из иностранных языков он говорить не умеет, но, пока молчит, все принимают его за англичанина. Официантка принесла жареную рыбу и с удивлением приняла в оплату турецкие лиры, а не доллары или евро. Пообедав, Вериэн отправился к площади Тюнель. Узенькие улочки все круче падали вниз. Свернув в переулок, он оказался в очень странном квартале: вместо мостовой - ступени, высоко над головой развевалось выстиранное белье, дома украшены львиными масками. Вериэн спустился к круглой Галатской башне. Поднявшись на смотровую площадку, он смог осмотреть оставшийся внизу великий город: блистающие синевой воды Золотого Рога с перекинутыми через него мостами - Галатским и Ататюрка, более широкий Босфор, утопающий в зелени дворцовый комплекс Топкапы, древняя София и множество великолепных и грандиозных мечетей с уходящими в небо изящными иглами минаретов. И высокие прямоугольники небоскребов с другой стороны.