Три ночи с лицемером или Stolen Car
Шрифт:
У Норы даже блинчик успел немного подгореть, пока она переваривала свою новую реальность, в которой муж сам, без уговоров, вызвался поехать с детьми на школьный праздник.
– Отлично, – подмигиваю я. – Тогда можно выехать пораньше и заскочить в кафе, поесть мороженое. Раз уж у нас сегодня праздник…
– А тебе не нужно на работу? – осторожно уточняет Онора.
– Нет, я же как бы должен быть в командировке… Значит, у меня выходной. Все дела наверстаю завтра. А сегодня я только твой! – я уже на пороге посылаю
***
11 Ночь вторая
Душ творит чудеса. Существа, вроде меня, о гигиене не думают. Когда у тебя нет тела, то и заботиться о подобных вещах нет нужды.
Но вот когда ты вдруг обрастаешь плотью, начинаешь кайфовать даже от воды, что льётся на твою больную похмельную голову, щекочет кожу, смывает всюгрязь, в которой ты вчера извалялся.
Сегодня эта грязь мне ни к чему, сегодня я примерный семьянин, любящий муж и заботливый отец. Сегодня я хочу быть зрелым, серьёзным. Хочу быть… взрослым.
Я чувствую себя родившимся заново, бодрым и готовым на подвиги во имя моей семьи. А таблетка аспирина, обнаруженная в домашней аптечке, кажется и вовсе волшебным эликсиром. Пока бреюсь, с кривой ухмылкой разглядываю набухшие красные ссадины, напоминающие о моём вчерашнем загуле. С ними точно нужно что-то сделать.
Адама в школе практически никто не видел и не знает, и вдруг явлюсь я вот с такой вот битой рожей…
На выходе из ванной комнаты, в меня практически врезается наша младшая.
– Папа! – удивлённо взвизгивает дочурка.
– Привет! – подмигиваю я.
– А мама сказала, что у тебя работа…
– А я свою работу закончил побыстрее и примчался, чтобы не пропустить вашу вечеринку в школе! – уже привычно вру я.
– Так ты поедешь с нами? – и без того большие глаза распахиваются изумлённо.
– Разумеется, принцесса!
Лил с визгом подпрыгивает и хлопает в ладоши, потом тянет ко мне тонкие ручонки, и я не могу не реагировать на этот искренний порыв. Я подхватываю девочку на руки, и она крепко обнимает меня. Такое странное ощущение…
Я прежде мало общего имел с человеческими детёнышами. Кажется, это, вообще, первое моё тело, у которого есть вот такие малолетние отпрыски.
Это так непривычно. Но мне нравится.
И… меня вдруг накрывает волной чего-то такого светлого, радостного, искрящегося, как первый снег, и я с изумлением понимаю, что всё это исходит от моей дочери, а проникая в меня, становится только ещё ярче, больше, светлее. Может быть,этолюди и называютсчастьем?
– Я не принцесса, папа, – степенно поправляет меня Лил. – Я… А угадай, кто я!
Я опускаю дочурку на пол и принимаюсь задумчиво
– Хм… даже не знаю… – принимаюсь гадать я. – Если ты не принцесса… то, может, неугомонный призрак одной милой девочки? Нет? Тогда кто… Фея? Опять мимо? Тогда я сдаюсь, Лил!
– Па-а-а-па! – с укором тянет девчушка. – Ну, я же банши[1]! Ты что, не понял? Мы с мамой сами платье сделали, и волосы мне купили… Тебе нравится?
– Очень! – вполне искренне признаюсь я и тут же добавляю, хитро щурясь: – Только… мне кажется… ты ещё не настоящая банши…
Лил обиженно хмурится и надувает губки.
– Но сейчас мы это исправим… – заговорщически шепчу я. – Идём!
Лил доверчиво топает за мной обратно в ванную.
Я сажаю её на стиральную машину, открываю шкафчик…
– Надеюсь, твоя мама нас не убьёт за то, что мы попользуемся её косметикой… – усмехаюсь я, перебирая всяческие женские штучки на предмет обнаружения того, что нам нужно. – Так… вот и пудра… но что-то больно тёмная… У банши загара не бывает. Нам нужно придать тебе благородную бледность… О, а вот этот крем, кажется, то что надо!
– Это не крем, папа, это же хайлайтер, – поправляет меня дочурка.
– Чего-чего? Ты где таких слов нахваталась? Не выражайся тут! – шутливо грожу я пальцем.
Лил хохочет так, словно её щекочут.
– Папа, ну, хайлайтер, это же для красоты, светлее сделать на лице…
– Вот я и говорю, нам это странное зелье подходит. Только мы им тебе всё лицо намажем… Прикрой глаза!
Дальше я, поражаясь собственному энтузиазму, включаюсь в эту увлекательную игру и гримирую свою дочь, словно заправский профи-визажист. Крем с труднопроизносимым названием придаёт ей не только нужную бледность, но и некое призрачное сияние.
После этого в ход идёт тушь и тёмные тени, и вокруг ясных глаз моей дочурки появляются нездоровые тёмные круги. А потом мы приводим в негодность мамину красную помаду, разукрасив ею подол платья и немного ладони Лил.
– Ну, вот теперь ты настоящая Прачка! – удовлетворённо выдаю я, поставив дочку перед зеркалом.
– Как жутко! – восхищённо взвизгивает ребёнок!
– Осталось и папочку немного подправить, – подмигиваю я и быстро карандашом наношу чёрточки вокруг своих ссадин.
Теперь они ещё больше бросаются в глаза, напоминая неаккуратно наложенные швы, но в том и вся соль. Большинство, если не будет приглядываться пристально, примет мои боевые отметины за праздничный грим.
– Класс! И Кирану надо такие сделать, – одобряет дочка, но всё-таки уточняет: – Папа, а ты что, подрался?