Три побега из Коринфа
Шрифт:
— Это Аргос, моя собака.
— Ты сбежал из рабства с этой собакой?
— Я не раб, господин.
Пастух как будто его вообще не слышал, он смотрел только на собаку.
— Он всегда такой напряженный или он болен?
— Он ранен.
— Ему тоже надо согреться?
Диосс снова с изумлением посмотрел на великана.
— Я не знаю. Наверное…
—
Диосс уже выпил и поел и теперь лежал во мраке, накрытый до подбородка тяжелой шубой. Над ним была крыша хижины, его спина опиралась на доски, застеленные шкурами коз или овец, Аргос лежал у его ног. Воздух был тяжелым от сильного запаха овец, но ему было тепло. Наконец-то тепло.
Рядом на деревянном пне сидел огромный пастух-горец. Во мраке, который уже - не освещал угасающий огонь, виднелось его черное бородатое лицо.
— Вы не выдадите меня, не так ли? — прошептал Диосс.
Бородатый пастух покачал головой.
— Нет, я не выдам тебя. Мне никогда не везет, — проворчал он. — Если бы я хотел выдать тебя, я, конечно, мог заработать, но я не хочу. Так всегда. Месяц назад я мог заработать восемь драхм за старых коз, которые были старыми и никому не нужны. Брат мне сказал: возьми их и продай! Поэтому я связал их веревкой и повел. Они начали кричать, и оглядываться назад . Им было жаль своего загона, леса, гор…. Их бы точно сразу же забили бы на шкуры и мясо, какой смысл держать таких старых козлов. Ну, они не хотели идти… право, мудрые животные. Они и так за свою жизнь отдали нам столько молока, что давно окупили себя. Что я мог тут поделать? Столько в мире ерунды. Поэтому я отпустил их и не заработал восемь драхм. Он сейчас бегают где-то здесь в загоне. Да. Да. Такая вот моя удача. Тут уж ничего не поделаешь? — Великан проворчал что-то еще, и задумчиво кивнув головой, но Диос его не слышал. Он уже крепко спал.
На следующий день он проснулся поздно, жадно выпил теплое парное молока и снова заснул.
Очнулся он окончательно только вечером, когда пришел великан, которого Аргос приветствовал лаем.
Диосс почувствовал себя значительно лучше, у него больше не было температуры, но он чувствовал себя слабым и вялым. Он с ужасом подумал, что ему придется встать из-под тяжелых шкур и отправиться в новое путешествие.
— Я должен сейчас уйти , господин? — спросил он с беспокойством.
— Почему, сейчас? — ответил горец. — Когда отдохнешь, тогда и пойдешь.
После этого он спросил его, откуда он пришел и куда идет. Но он не очень хорошо знал, где находится Милет, а он даже не знал, где находится Коринф.
— Я знаю, что здесь рядом Афины, а там, за лесом, Мегара. И что находится дальше, это меня не заботит. Я отсюда уже много лет никуда не выхожу.
— И что вы делаете здесь, господин?
— Пасу коз, овец. Когда наступает зима, иду к брату в долину. Но это не надолго. Ну, на месяц, на два. Мне и здесь хорошо.
— И вы здесь один живете?
Один.
Некоторое время царило молчание, Диосс с любопытством смотрел на хозяина.
— Здесь так ужасно, — повторил он.
— Где?
— В лесу.
— Почему. Здесь нет ничего страшного.
— А что насчет шакалов?
— Каких шакалов. Они обходят нас стороной. Правда, овцы их боятся, бедняжки.
— А волки?
Великан только махнул рукой.
— Здесь иногда встречаются волки. Летом они нежны, как ягнята, ходят спокойно и не приближаются к людям. А зимой другое дело. Однажды они окружили меня в снегу недалеко отсюда. Их было пятеро. Четыре волка и одна волчица. Они были в ярости. Я сломал большую палку, запрыгнул в сарай, и стал ждать. Они нападали на меня. Но когда один подошел слишком близко, я так врезал ему по голове, и бил до тех пор, пока он не не свалился. Тогда остальные схватили его и утащили в лес. А потом они просто обходили меня издалека. Так что, волки это не самое ужасное.
— А медведи?
Они давно ушли. Здесь много людей. А медведи не любит людей. Прошло восемь лет с тех пор, как я видел их последний раз. Как-то один из них пытался забраться ко мне. Я взял хороший топор и пошел его искать. Я его долго искал. Только когда возвращался, на самом краю поляны, здесь неподалеку он вдруг прыгнул на меня. Он был большой. Ростом почти с меня. Тотчас же встал на задние лапы и заревел. Но я ничего. Я стоял на месте с поднятым топором. И ждал. И он тоже стоит и смотрит. Только потом он повернулся, крякнул и убежал маленькими шажками. в лес. Я только его и видел.
Великан замолчала. Он сбросил шкуру и лег на нее, почти заполнив ей половина лачуги. Он глубоко задумался и долго и терпеливо чесал волосатую грудь.
— Да-да, — начал он снова, — лес не страшен, и когда с тобой такая собака, ты может спать спокойно.
— А рыси?
Вместо ответа пастух указал на шкуру, на которой лежал.
— Я выстрелил в нее из лука. Рыси здесь не страшные.
И через некоторое время добавил, все еще жадно зачесавшись:
— Вши, вот что самое страшное.
— Что, господин?
— Вши. Вот что ужасно. У вас что, их нет?
Диосс был удивлен.
— Нет, господин.
— Такие крошечные, белые, как ягнята.
— Я знаю, но у нас их нет.
— Ты счастливчик. Это потому, что у тебя к тому же есть собака.
— При чем здесь собака?
— Ну, понимаешь, когда у меня была собака, у меня не было и половины стольких вшей.