Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция
Шрифт:
– Спасибо за стихи, очень кстати, чье это? – ответили ее пальцы.
– Не мои. Нашла в одном паблике. Как у тебя дела?
– Нормально.
– А что пальцы дрожат?
– В смысле?
– Буквы пропускаешь.
– Ах да, так получилось. Если честно… Я только что из ада.
– Черт, я тоже хотела бы там побывать. Что случилось, Фортуна?
– Завтра расскажу в универе, долго писать и больно.
– Больно?
– Как вспомню, будто кожу с себя снимаю.
– Хорошо, до завтра.
Фортуна позвонила в разгар занятий с новичками, которых я вел за собой уверенно и спокойно, которых я должен был вырастить до состояния вечного успеха. У телефона был выключен звук, и он нервно вибрировал в кармане моих штанов, будто электробритва, которая неожиданно включилась, чтобы сделать мне интимную стрижку. Я знал, что это Фортуна. Только ей мог бы сейчас в этом довериться. Я оставил группу, дав задание капитанам, и вышел в холл.
– Сматываем удочки? – встревоженно прокралась Фортуна через трубку в мое ухо.
– Какие удочки? Ты можешь говорить нормально?
– Нет.
– Ты не одна? – представил я, как над ней стоят Лара и Антонио и диктуют ей глазами текст, который у нее извилина не повернулась выучить наизусть.
– Да. Мы больше не сможем встречаться, – ударила меня током ее фраза.
– Почему?
– Не задавай глупых вопросов. Ты сам все прекрасно знаешь. Мы слишком разные.
– Разве этого мало? – попытался шуткой смягчить я ее тон.
– Мало, чтобы строить на этом отношения. Вместе у нас нет будущего, – не поддержала она меня, произнося казенные, навязанные родителями слова, – к тому же родители все знают.
Я ясно осознал, что в этом момент со мной разговаривали Лара с Антонио голосом Фортуны.
– Они рядом стоят?
– Если бы, они висят на моем горле мертвой хваткой.
– Давай я тебе позже перезвоню, после занятий.
– Умоляю тебя, не надо, – сорвалась на плач Фортуна. – Не звони мне больше!
– Хорошо, только с одним условием!
– С каким?
– Ты позвонишь мне сама, – пытался я не терять духа.
– Нет.
После этого слова в холле сразу стало сыро и неуютно. Голос Фортуны зачмокал, слова слиплись в одно тяжелое рыдание. Она повесила трубку. Машинально я сразу перезвонил. Абонент вышел из зоны моего сострадания. Мое «Я» съежилось в стенах большого помещения, оттого что я не мог ничем помочь. Я почувствовал себя путником в ночи, который потерял на небе ту самую звезду, что должна была указать ему единственно правильный путь к счастью. Я знал, что рано или поздно это должно было случиться, поскольку от
– Любовь может быть только в пятницу, в субботу – нет, – комментировала София в телефон, собирая с пола артефакты вчерашней страсти и медленно натягивая на себя: трусики, колготки, бюстгальтер, – суббота – день наведения порядка, но ведь и о голове не следует забывать, – наконец, с трудом выросла та из кофточки.
– Мужчина спит, а ты уже делаешь генеральную уборку в голове и в квартире, – понимающе ответила Лара. – Как у тебя в целом?
– Да все хорошо. Вчера посидели в баре с подругой.
– Как там?
– Как всегда. Похоже на кружок мягкой игрушки: одни клеятся, другие отшивают. У тебя что новенького?
– Суббота. Выходные дни еще хуже будней, когда рядом нет любимого человека.
– Муж на вахте?
– Да. Красота моет полы, – отвечала Лара, присев на диван и пытаясь стащить с левой руки желтую резиновую перчатку.
– Суббота существует не для того, чтобы проводить ее в одиночестве. Выйди на улицу, вдохни солнечной осени, мокрого асфальта, мужского внимания.
– И чем я выдохну?
– В лучшем случае – поцелуем с мартини, в худшем – кофе с дымом.
– Почему в худшем?
– Потому что это будет значить, что либо ты никого не встретила, либо так и не вышла.
– Ты забываешь, что я замужем, – наконец удалось ей стянуть перчатку и положить на край ведра с водой, в котором, как в аквариуме, затихла на дне половая тряпка.
– Звучит, как болезнь.
– Тупая боль одиночества, – усмехнулась в трубку Лара. – Думаю, его все же лучше пережить одной, чем измерять чужими поцелуями.
– Я, наверное, тебя отвлекаю?
– От одиночества? – засмеялась Лара.
– Ага. От уборки.
– Да нет, я уже закончила.
– Может, и мне порядок наведешь? А то мне не собраться. Я шучу, – уже курила на кухне у окна София, глядя, как за пределами стен весна вытравляет остатки зимы.
– Некоторые дни созданы для безделья.
– Просыпаешься в субботу и не знаешь, чем сегодня заняться: можно было бы заняться делом, так выходной, приятно было бы любовью, так не с кем.
– Где ты? Я не пойму. У кого? – прошла Лара в ванную, чтобы вымыть руки.
– А, ты про этого? Чем дальше, тем больше кажется, что это не любовь. Просто секс, ничего личного.
– Тогда откуда столько разочарования? – спрашивала Лара уже из кухни, открывая нагретую духовку.
– Ты же сама знаешь, откуда берутся разочарования. От сожительства. Это одна из форм существования влюбленных, которая всегда впору мужчинам, но абсолютно не сидит на женщинах. Последний разговор был такой: