Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция
Шрифт:
– Цветы.
– Я вижу, что цветы. Что это значит?
– Ничего не значит, – отрезал я ей еще пирога.
– Думаешь, если купил женщине цветы, то всё?
– Что – всё? – задержал я вилку в воздухе, когда губы Фортуны уже открылись, и неожиданно спрятал пирог за своими губами.
– Можно с ней все?
– Нет, что ты, – следующий кусочек брусничного лакомства достался Фортуне.
– Я купил тебе еще квартиру, машину, теплые шерстяные носки для зимних, связанных из наших встреч вечеров.
– Мне всегда не хватало мужчины, – пододвинулась Фортуна очень близко, лаская рукой чашку чая.
– Мне – женщины, – взял он в руку ее ладонь.
– Что же мы время теряем? – Она явно была не против.
– Не знаю. – Он сжал ее осторожно.
– Вы же только что мне сказали, что заняты, – посмотрела она тревожно.
– Я соврал. – Он ответил спокойно взглядом.
– Я не поверила, – улыбнулась она.
– Начнем с поцелуев? – губы его шепнули.
– Да, мне бы только стереть помаду, – прижалась она к его сильному телу.
– С этим я разберусь, главное, чтобы не было грима на чувствах, – поглотил ее в пучине своих объятий.
– Как сладко, аж липко стало. Не люблю липких мужчин, – вытерла губы салфеткой Фортуна.
– Этот, по-твоему, липкий?
– Любой мужчина покажется липким, если у девушки уже есть любимый.
– Ну про тебя понятно, а у нее-то есть?
– Судя по всему – нет, раз она до сих пор не ушла.
– Может, она ждет, пока он закажет ей мороженое?
– Либо она стесняется отшить его. Мне кажется, для скромной девушки это довольно сложно – отшивать. Лучший способ сбить с толку каким-нибудь вопросом: «А вы какими волосами шампунь моете?» или «Вы меня не проводите?».
– До дома?
– До оргазма, – поцеловала меня Фортуна бруснично и сразу же добавила: – Я живу здесь близко.
– Я сразу так и подумал, – прижал я ее к себе, положив одну руку ей на грудь.
– Что подумали?
– Что ближе у меня никого нет.
– Так вас подбросить?
– Спасибо, я уже летаю, – закинула она голову. Это означало только одно: поцелуй меня в шею.
– Я имел в виду – подвезти, – удовлетворял я просьбу под французский аккомпанемент.
– Вот и я говорю, мне уже подвезло, – закрыла она глаза.
– Просто я на машине.
– А я на седьмом небе, представляете, мало того что я в него, так и он оказался в меня влюблен.
– Скучал? – ответила Фортуна в трубку на его приветствие. Поначалу она всегда ждала его звонков, но в какой-то момент, поняв, что это бесполезная трата времени, накрыла свою гордость, словно птицу в клетке, куском материи, чтобы та не каркала, и спокойно звонила сама.
– Мой отец? – улыбнулась сама себе Фортуна.
– Привет ему передавай.
– Да. Что делаете? – хотела она еще
– Откровенные? – представила она, с каким лицом сидел сейчас отец у Оскара и что думал, осознавая, что на другом конце какая-то женщина.
– Ладно, не буду отвлекать, – стало Фортуне неприятно от этой мысли.
– При встрече. Целую тебя всеми своими фибрами, – положила она трубку на стол и, взяв в руки книгу, легла на кровать. Успела выхватить оттуда пару страниц, когда в двери заворочалась ручка.
– Не помешаю? Читаешь? – зашла Лара в комнату дочери, которая лежала на боку с Набоковым.
– Проходи, конечно!
– Я читала это, – посмотрела мать на обложку.
– Да? Ну и как тебе?
– Если бы мужчина мог представить, что творится в голове одинокой женщины…
– Да уж, это представление не для слабонервных, – закрыла Фортуна книгу. – Мама, ну что ты опять осень на себя нацепила? Ты же хочешь быть всегда молодой и красивой?
– Хочу. И что из этого? – села мать рядом с ней.
– Женщине ни в коем случае нельзя предаваться плохому настроению. Ничто так не портит лицо, как уныние.
– Согласна, осенью без любви никак нельзя. Иначе она непременно превращается в зиму. А где твой? Как его? Нил, кажется. Ну, который цветы каждое утро приносил. Пропал куда-то.
– Ну, во-первых, он не мой. Во-вторых, нужны мне были его цветы. Ботаник чертов. Отшила его уже давно, считай, что он гербарий в альбоме моих поклонников.
– Почему?
Дочь замолчала и снова взяла в руки книгу.
– Я смотрю, ты зациклилась на нем.
– На ком?
– Ты думаешь, я ничего не вижу?
– Что именно? – Фортуна испугалась, что мать уже в курсе.
– Хотела от тебя услышать.
– Мама, ты так говоришь, будто никогда не любила.
– Любила, вот и говорю, смотри, не сбейся с цикла. Никогда не связывайся с мужчинами много старше себя.
– Почему?
– Ты можешь привязаться, пока тебя будут медленно распускать.
– Откуда ты знаешь, что он старше меня? – новая волна страха пробежала по лицу дочери.
– Догадываюсь, – соврала мать.
– Он действительно старше, зато он настоящий мужчина. Это отражается в его словах.
– Что в них такого особенного?
– Игра света и тени: что бы я ни натворила, он всегда освещает так, что тень падает только на него.
– Любовь? – положила Лара на белокурую голову Фортуны ладонь, будто та хотела покататься с ее глади.
– Не знаю, если ты мне скажешь, что это такое.
– Любовь – это оказаться в нужное время в нужном сердце, – скатилась ее рука с горки и взобралась для нового спуска.
– В нужном сердце, – задумчиво повторила Фортуна.
– Ну так что, влюбилась?