Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция
Шрифт:
– Это же давно было. Ты бы еще мою жену вспомнил. – Слышно было, как забурлила вода в чайнике. Я не дал ему засвистеть, выключив газ. – Я пил этот ароматный напиток несколько дней и ночей, пока отпуск не кончился. Вернулся домой, а губы все жгло ее поцелуями, средиземноморскими, южными. После отлегло, остыло, – сделал я последнюю затяжку, затушил сигарету и закрыл стекло.
– Есть в жизни воспоминания, которые не остывают.
– Надо отдать ей должное, она была прекрасно сложена, будто сама природа аккуратно сложила все части ее гибкого тела в одну идеальную конструкцию, в один прекрасный футлярчик из теплой загорелой
– Если собрать все твои связи, то можно связать свитер.
– Ты про случайные?
– Нет, из случайных вязать бесполезно.
– Слишком короткие?
– Не согреют.
– На самом деле, старик, вынужден тебя разочаровать: не было никакой испанской любви, я все придумал.
– Зачем? – сомневался Антонио.
– Не знаю, может, солнечный удар? Может, надоело быть нянькой для Фортуны? Мне же с ней приходилось вечерами бродить, вместо того чтобы с любовью.
– Все равно не верю.
– Ты же видишь, один живу, – потряс я пачкой чая в пакетиках. Достал пару и протянул один ему, другой открыл сам.
– У меня дома тоже такой. Ну и что?
– Для меня чай в пакетиках – верный признак одиночества. Один я как перст.
– Не может быть. Я думал, что у тебя на каждой полке по телке, – пахнуло мужицким юмором от Антонио. – Что, вообще никого нет?
– В том-то и дело. Плохо стало с женщинами, а с настоящими вообще труба. Я же без любви не могу.
– А ты с любовью к ним подходи.
– Подошел недавно к одной. Познакомился в час пик в метро. – Достал я из холодильника сметану и налил в глубокую пиалу, вспоминая, как поезд остановился на станции, лязгнуло железо, распахнув ставни, вагон сбросил пассажиров, а я продвинулся ближе к дверям. – Мне выходить на следующей. Стою. Но тут какая-то неведомая сила потащила меня за сумку. Пришлось выйти следом.
– Давай, сними пробу, – дал я вилку и нож Антонио.
– Да погоди ты! Что дальше-то было?
– Черт! – закричала девушка. – Что вы клеитесь?
– Честно говоря, с утра не до флирта, – отрезал я себе половину блина. Из него потекла сладкая вишневая кровь. Я уложил его себе в рот. Сочная горячая смесь вскружила мне голову.
– Ну и? – взялся за приборы Антонио.
– Ваша сумка липучкой приклеилась к моим чулкам.
– Что же делать? – начал я разглядывать ее ноги.
– Отцепитесь как-нибудь осторожно, колготки новые, – поправив прическу, выставила она красивую длинную ногу, добавив: – И дорогие.
Я смотрел на ее атрибут красоты и улыбался сам себе: неожиданно, чтобы утром, в метро, тебе предложили такое. Потом взял мягко за голень и начал скрупулезно отклеивать. Получалось довольно паршиво. Она внимательно наблюдала, как стрелки одна за другой поднимались все выше, не стрелки, а настоящие стрелы.
– Ну что же так долго? Вам плохо? – кончилось ее терпение.
– Да, кажется, одна из стрел попала мне в самое сердце.
– Если бы это рассказал не ты, а кто-нибудь другой, я бы не поверил, – достал сигареты Антонио, за рассказом спрятав в себя пару блинов. – Телефон-то хоть взял?
– Да, даже почти встретился.
– Почему почти? – затянулся он и закинул голову вверх.
– Не пришла.
– Значит, твой массаж ей не понравился, – засмеялся своей шутке Антонио.
– Еще, как назло, погода в тот день была на редкость неуравновешенной.
– Почему женщины не приходят порой на свидания?
– Я совершил одну грубую ошибку. Я озадачил ее, но не дал отдышаться. Знаешь, как хорошему вину, его надо открыть и, прежде чем пить, дать отдышаться несколько минут.
– Ты же знаешь, я вино не люблю.
– Это не так важно, в общем, потом его можно пить, сколько душе угодно.
– Ты хотел сказать, ее?
– Ну да, ее. Если вино кислит, значит, ты недостаточно охладил его своей страстью. Любовь – это искусство, где любая ерунда может как вдохновить, так и разочаровать.
– Где ты только их находишь? Складывается такое впечатление, что женщины просто преследуют тебя.
– Нет, просто я ими дышу. Когда их нет рядом, будто кислород заканчивается. Жизненная необходимость, понимаешь? Да и работа. Кто, думаешь, ходит на эти тренинги личностного роста? Женщины в основном, мужчине, прежде чем переступить порог наших курсов, необходимо признать свою неполноценность, некомпетентность, отсталость от жизни, если хочешь. Позвонить нам – значит переступить через себя. А кто на это готов? – Очень немногие. Женщины активнее, смелее, а главное – любопытнее. Сейчас поедим, и я тебе расскажу еще одну историю.
– Я тебе тоже расскажу еще одну историю, может, не так красочно, как ты, но не суди строго. Я шел по тротуару, рядом – девушка, мы двигались с одинаковой скоростью, почти касаясь друг друга. Казалось, даже шаг в шаг, в руках у нее трепыхалась оранжерея живых красных роз. Мы, незнакомые абсолютно, соседи по тротуару, просто совпали по времени. Шли люди навстречу, после они долго оглядывались. Я чувствовал, нам завидовали. Некоторые – мне, некоторые – ей.
Я проснулся на заре. Сон ушел чуть раньше, не дождавшись рассвета. Рядом спала Фортуна. Слышно было теплое дыхание: ее голова повернута ко мне, она смотрела затворенными глазами, рот чуть приоткрыт, будто она не решалась что-то сказать, что-то очень важное, например: «хватит храпеть», или «сними с меня свою ногу», или «у меня есть другой», или «поцелуй меня, я уже закрыла глаза». Правая ее рука прижилась на моей груди. Мне пришлось выселить ее восвояси. Я откинул одеяло и поднялся.
Подошел к окну, посмотрел в забрызганное осенью стекло и подумал: «Зачем так долго, зачем так часто барабанить с утра прямо в голову, я давно уже понял тебя, дождь, ты капля, одна большая, расчлененная на части, – пытался я остановить пальцем ее ход. – Ты хочешь непременно, чтобы я выглядел таким же вот разбитым и несчастным. Нет, не пройдет», – но тщетно, струйка, не обращая внимания на мои пальцы, устремилась вниз. Я находился по ту сторону дождя, в одних трусах, но это не мешало мне мыслить философски. Как это приятно – находиться иногда по ту сторону.