Три подруги и все-все-все
Шрифт:
— Не знаю, — ответил Лорс. Судя по складкам на его лбу, он вообще не понял, о чём я толкую. — Из города много всякого мусора принесло. Придётся ещё долго убирать. Я нашёл вас лежащей на дне и вытащил сюда, потому что домой вам пока нельзя.
— А есть ли он ещё, мой дом? — пробормотала я, аккуратно садясь обратно, чтобы не тревожить лишний раз рану. Смотреть на неё не хотелось, вот я и не смотрела.
— Я про королевство, принцесса, — пояснил он. — Вам нельзя возвращаться во дворец, потому что правитель… слегка раздражён.
— Угу, — раздражённо промычала я, —
— Верно, — лаконично подтвердил Лорс. — Поэтому лучше в ближайшее время вам не встречаться. И… Есть ещё кое-что.
— М-м-м-м? — отозвалась я, пытаясь устроиться поудобнее внутри куска старого металла, ржавого и с проплешинами в слое дешёвой краски, опираясь спиной о погнутую кривобокую лавочку.
— Я обнаружил вас не одну. Рядом лежал мужчина, он держал вашу руку, — тщательно подбирая слова, начал рассказывать Лорс. — Я достал вас обоих, но он… скончался, — поймав мой взгляд, главный стражник быстро опустил свой и пробормотал: — Мне жаль, принцесса.
— Говори, — глухо потребовала я.
Лорс подчинился, всё ещё не поднимая глаз:
— Чувствуя, что умирает, он попросил передать вам кое-что.
— Что?
— Дословно его слова звучали так: «Встретимся в следующей жизни. Я буду ждать. Жди и ты меня. Мы обязательно встретимся вновь». Потом я отпустил его, и он исчез в воде.
— Спасибо, — тихо поблагодарила я, устремляя взгляд вдаль, на сверкающую поверхность бескрайнего моря. — А кого-нибудь ещё ты видел?
— Нет, больше никого.
Лорс, которому следовало возвращаться к исполнению непосредственных обязанностей, ушёл. Я некоторое время дрейфовала, позволяя хлипкой металлической корзинке плыть куда вздумается. А потом уснула. Проснулась ночью, первым делом увидев звёзды и сильно удивившись.
Нужно было возвращаться домой.
Нужно было узнать, всё ли в порядке с Нисой и Руськой. За первую я почти не волновалась. Она была с Лозовским, а тот, с его магией ветра, вряд ли позволил бы какой-то волне победить себя. А вот о Фирусе думать было страшно…
Чтобы добраться до ближайшего кусочка суши, у меня ушло гораздо больше времени, чем обычно. Тормозило плечо, которое не желало заживать, а боль — проходить, и я будто бы продолжала чувствовать клыки внутри своего тела и тяжесть повисшей на нём чёрной туши.
Стараясь не думать, о том, скольких знакомых погубила, а скольким из них удалось выжить, я просто плыла, стараясь не стонать от боли и не задействовать раненое плечо, перекладывая основную нагрузку на те части тела, в которых не было дырок.
Я плыла, ориентируясь на потухшую антенну телебашни, виднеющуюся вдалеке. Раньше она каждый вечер вспыхивала голубыми огнями, едва только сгущались вечерние сумерки. Сейчас же она не работала, но известный каждому жителю города силуэт всё равно был видим и узнаваем.
Я быстро теряла силы, а потому приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Решившись на перерыв в очередной раз, я легла на спину, широко раскинув руки и закрыв глаза, но отдыхала недолго. Что-то жёсткое ударилось о мою ступню, крутанувшись в воде,
Прибрежная часть города была разрушена почти полностью. Частные дома содрало с фундамента. Некоторые строения ушли под воду по самую крышу, лишь коньки и дымоходные трубы оставались на поверхности. Другие покосились и частично легли на бок, глядя в звёздное небо щербатыми окнами. Где-то домов не осталось вовсе, они превратились в груду ломанной древесины, укрывающей остатки раздроблённых стен.
Заборы раскурочило, торговые платки смяло вместе с зонтами и прилавками, столбы погнуло и едва ли не завязало узлом. Перевёрнутые машины лежали на дне, беспорядочно разбросанные. Прямо в воду падали разорванные электропроводы, к счастью, электричество по ним не бежало, видимо, успели отключить.
Я медленно двинулась вперёд, отталкивая от себя плавающие ветки, обломки мебели, покорёженные дорожные знаки, шины и осколки пластика.
Вода была очень грязной и оттого очень противной, поэтому я постаралась ускориться и через некоторое время достигла конца улицы. Здесь начинался городской парк, природный ландшафт делал крутой подъём вверх, что было частым явлением для нашей скалистой местности, изобилующей склонами, холмами и обрывами. Ряды густо насаженных сосен крепко врастали корнями в землю, создавая своеобразный барьер. Всё вместе это позволило удержать воду внизу, вдоль побережья. А здесь её почти не было, лишь обломанные верхушки деревьев, заметно прореженная листва и насквозь мокрая почва намекали на то, что ещё недавно здесь царило море.
Я вцепилась в одну из веток, что низко свисала параллельно склону, и карабкаясь по ней как Тарзан по лиане, выбралась из грязной воды. Оказавшись в границах парка, я плюхнулась на прибитую к земле траву, едва дыша.
И не сразу заметила, как что-то рядом пошевелилось.
А когда обратила внимание, отпрянула в сторону, но бледная рука молниеносно вцепилась в запястье и дёрнула на себя. Вскрикнув, я приземлилась на что-то твёрдое, но тёплое. Широко раскрытыми ладонями почувствовала вздох и поняла: я лежу на мужчине, упираясь ему руками в грудь. Тот, кто притянул меня к себе и одним движением отвёл пелену моих волос, упавших на лицо. И я взглянула в глаза Яну.
Низким, вибрирующим голосом он задал вопрос, который я ожидала услышать меньше всего:
— Кто ты?
— Я? — очумело переспросила.
— Да. Ты, — твёрдо повторил он.
— Я… я…, — попятилась, шепча онемевшими губами. — Я — никто.
И начала медленно сползать с него, не разрывая зрительного контакта. Он смотрел с недоумением, будто пытаясь разгадать, что я за зверь такой… А потом хулигански улыбнулся, совсем как мальчишка, который дёргает в школе девочек за косы просто потому, что ему нравится, как они возмущённо взвизгивают, легко подался вперёд, перехватил меня под локоть, крутанул в воздухе и вот уже я лежу спиной на земле. А он лежит на мне, позволяя в полной мере ощущать всю тяжесть его тела. И, кажется, ему эта позиция чертовски нравится, потому что он улыбается широко и радостно.