Три принца
Шрифт:
— Конечно, милих, — Бертрам поклонился. — Всё исполню. Твоя женщина под надёжной защитой.
Словам опытного сотника я мог верить. Пока он меня ещё не подводил.
— Обещаю, что дитя милиха и его женщину во дворце никто пальцем не тронет. Это самое безопасное место для них, — торопливо добавил Тангвин.
— Ваше Высочество, — при посторонних я Тангвина никогда не называл иначе. — Мы отправимся, как немного подсохнут дороги. Распорядитесь обеспечить нас всем необходимым. В том числе картами, золотом и провизией. Иберик, Суммана тоже берём. Хватит ему прохлаждаться. Постараемся каждую декаду отправлять в Валензон за новостями. Дейдра… Дейдра!
— Да? — она растерянно посмотрела
— Держи меня в курсе всего, — я добавил нотку суровости. — Его Высочество будет оповещать о важных делах, а ты о ещё более важных — о моём сыне. Я должен знать, что с ним всё в порядке.
— Конечно.
Дейдра окончательно поплыла. Я видел, что она едва сдерживается. Не было бы тут свидетелей, уверен, сейчас бы она уже рыдала.
Так что пришлось решительно подавить тяжёлый комок, зарождавшийся внутри, и успокоить мать моего сына.
Никого не стесняясь, я подошёл к ней, взял подмышки, поставил на ноги и осторожно обнял, чтобы не разбудить слюнявого соню.
— Не бойся. Всё будет хорошо. Мне опять придётся уйти, а тебе опять придётся дождаться. Поверь мне, любимая: я не собирался бросать тебя в первый раз, не собираюсь бросать и во второй. Я обязательно вернусь. Ты должна мне верить. Сколько бы времени не прошло, сколько бы трудностей нам обоим не пришлось преодолеть, мы обязательно будем вместе.
Дейдра всё же не справилась. Переполнившись чувствами, она не смогла себя сдержать. Слёзы потекли по щекам. Она кусала губы и не могла произнести ни слова. Как и суровая Мелея, которая моментально подхватила слезливую болезнь.
— Дела милиха должны идти во спасение. Никто не может стоять у него на пути. И никто не может держать на привязи, — момент слегка подпортил святой отец Эриамон.
Но, к удивлению, это подействовало. Дейдра шумно втянула носом воздух и резко вытерла слёзы рукавом.
— Вернись ко мне. Вернись.
— Я вернусь. Я обещаю.
— Тогда пусть Фласэз освящает твой путь. Ступай с Богом.
Часть 5. Глава 13. Очень долгий путь
Мы отправились через две декады. Ночью Дейдра постаралась выжать из меня все соки. Но чудо-отвар Мелеи снял всю усталость и всю сонливость. А потому, утром склонившись над кроваткой и поцеловав в лобик уже проснувшееся и удивлённо смотрящее на меня слюнявое чудо, я вышел за порог.
Феилин, Иберик и Сималион с запасными конями на поводу ждали меня у врат города. Как и принц Тангвин со своим верным стражем. Путь был проложен и тщательно расчерчен на картах. Провизия и фураж запасены в достаточных количествах. Оружие наточено, а к поясам привязаны тугие кошели с монетами. Но самое главное, на моей шее висел золотой медальон с символом королевской власти. По заверениям Тангвина, этот медальон откроет передо мной любые врата. Любой наместник, любой элотан склонится в поклоне совсем не потому, что перед ним аниран, а потому, что перед ним посланник короля. Этот медальон, Тангвин обещал, поможет находить приют на постоялых дворах и уничтожать чувство страха у жителей тех деревень, где нам, возможно, придётся просить кров. И для этого совсем не придётся демонстрировать анирана.
Так что отправлялись мы вполне подготовленные. Я лишь молил Триединого Бога о том, чтобы дорога оказалась не столь опасной, как дорога из Равенфира в Обертон. Пусть более долгой, но менее опасной. Ибо тогда риск не сдержать слово, данное Дейдре, окажется слишком велик.
***
Дорога действительно оказалась менее опасной. Да, долгой. Но не такой опасной.
Мы
Но мирная жизнь и спокойствие заканчивались, чем дальше мы удалялись. Чудовищно-огромный лес, по дороге через который мы пробирались почти декаду, стал границей, отмерявшей безопасную территорию от опасной. Именно об этом предупреждал десятник в последней, давшей нам кров, деревне.
Декада действительно выдалась не из простых. Я ненавидел лес. Ведь была на то причина, что тут говорить. И хоть на этот раз я был не один, и за мной не гнались гончие, поволноваться и попотеть пришлось.
Двое суток за нами по пятам шли какие-то выродки. Феилин заметил слежку практически сразу. И практически сразу разобрался, что на дороге небезопасно. Он оставил нас и бесшумно удалился в чащу, приказав двигаться дальше неторопливо и осторожно. А потом так же бесшумно вернулся, едва не схлопотав метательный нож в живот, когда всполошил Иберика.
Преследователей было двенадцать, как он выяснил. Они шли по следу подков и старались сначала изучить жертву, а не ломиться с высоко поднятыми мечами. То есть, как предположил Феилин, это были далеко не глупые люди. Скорее всего, очередные дезертиры, а не обычные работорговцы, бравшие нахрапом.
К сожалению, выяснить, кто именно это были такие, нам не удалось.
Мы подловили их в предрассветный час. Они думали, мы спим, по глупости своей никого не оставив на страже. И попытались застать нас врасплох. Но, в итоге, угодили в засаду сами.
Это были обычные мужики. Довольно крепкие. Явно умевшие выживать. Но когда мы практически ополовинили их ряды в первые секунды боя после убийственных стрел и метательных ножей, решимость испарилась. А когда желавший боя аниран зло сжал зубы и показал себя, они бросились наутёк.
Двоих я зарубил. В этом не было критической необходимости, так как опешивший соперник — совершенно не соперник. Просто я — за это я потом себя опять отругал — желал драки. Гнев просыпался по щелчку пальцев, лишь только сидящая внутри божественная сущность ощущала для себя угрозу. И я ничего не мог с этим поделать. Ярость, желание колоть и рубить, желание увидеть кровь поверженного врага и желание насладиться победой пересиливали иные чувства. Даже чувство самосохранения.
Остальных удиравших добили Феилин с Ибериком. Я не помню, орал ли я, требуя оставить в живых хотя бы одного. Возможно, нет. Ведь мы просто убили всех. А когда изучали разложенные на земле тела, лишь Феилин, по мозолям на крепких ладонях, смог определить, что мужики не иголку в руках держать обучались. А хорошо знакомы с предметами, сеющими смерть.