Три проблемы для Золушки
Шрифт:
– Я собиралась посмотреть несколько телешоу, - ответила Бабуля. – И, кроме того, кто-то должен позаботиться о телефонных звонках.
Матушку передернуло.
– Боже милостивый.
Через пять минут она высадила меня у конторы Винни.
– Подумай о пуговичной фабрике, - напомнила она. – Я слышала, там хорошо платят. Ты получишь льготы. Медицинскую страховку.
– Я подумаю об этом, - пообещала я. Но никто из нас не придал значения моим словам. Мы обе уставились на мужчину, который
– Это не Джо ли Морелли? – спросила матушка. – Не знала, что между вами все еще дружба.
– Нет, и никогда не было, - промолвила я, кривя душой. История наших отношений с Морелли простиралась от почти дружбы до устрашающей дружбы, вплоть до состояния на грани убийства. Он лишил меня девственности, когда мне было шестнадцать, а в восемнадцать я пыталась сбить его папашиным «бьюиком». Эти два инцидента замечательно отражают суть наших постоянных отношений.
– Похоже, он ждет тебя.
Я вздохнула.
– Везет же мне.
Морелли сейчас был копом. В обыкновенной штатской одежде. По отношению к Морелли употреблять сей термин неправильно, поскольку с его стройными бедрами и мощной мускулатурой не было ничего обыкновенного в том, как на нем сидели «левайзы». Он на два года старше меня, на пять дюймов выше, шрам не толще папиросной бумаги пересекает его правую бровь, а на груди татуировка орла. Орел остался от службы в армии. Шрам был недавнего происхождения.
Я вышла из машины и нацепила широкую фальшивую улыбку на лицо.
– Черт возьми, какой ужасный сюрприз.
Морелли хмыкнул.
– Ну, ты и врунья.
– Не могу представить, что ты имеешь в виду.
– Ты меня избегаешь.
Этот процесс был взаимный. Морелли сделал стремительный рывок в мою сторону в ноябре, а затем вдруг… ничего.
– Я была занята, - отговорилась я.
– Как я и слышал.
Я подняла бровь.
– Две жалобы на подозрительное поведение в один день плюс взлом и проникновение. У тебя, должно быть, своеобразный рекорд, - пояснил Морелли.
– У Констанцы длинный язык.
– Твое счастье, что это был Констанца. Если бы тебе попался Гаспик, ты бы сейчас выпрашивала у Винни залог.
Подул ветер, и мы поплотнее закутались в куртки.
– Могу я поговорить с тобой без протокола? – спросила я Морелли.
– Дерьмо, - произнес Морелли. – Ненавижу, когда ты с этого начинаешь разговор.
– С Дядюшкой Мо происходит кое-что странное.
– Черт возьми. Да неужто?
– Я серьезно.
– Ладно, - уступил Морелли. – Так что ты нарыла?
– Ощущение.
– Если бы кто-то другой сказал такое, я бы не стал слушать.
– Мо не явился в суд по вынесенному предписанию. Это грозит ему штрафом и взысканием. Как-то это лишено смысла.
– Жизнь
– Я его обыскалась. Машины нет, гараж стоит с распахнутой дверью. В гараже лежат бакалейные товары. Вещи, которые он не хотел бы, чтобы их украли. Чую, это неспроста. Магазинчик его уже дня два закрыт. Никто не знает, где он. Ни сестра, ни соседи.
– Что ты обнаружила в квартире?
– В шкафах одежда. В холодильнике еда.
– Признаки борьбы?
– Никаких.
– Может быть, ему нужно было уехать, чтобы поразмыслить, - предположил Морелли. – У него был адвокат?
– От адвоката он отказался.
– Полагаю, ты спешишь с выводами.
Я пожала плечами.
– Может быть, но ощущение все еще странное.
– Не в характере Мо.
– Ага.
Из «Деликатесов Фирелло» вышла с пакетом продуктов миссис Туркевич.
Я кивнула ей.
– Прекрасный морозный денек.
– Хмммф, - ответила она.
– Послушайте, это не моя вина! – обратилась я к ней. – Я только делаю свою работу.
Усмешка расплылась по лицу Морелли.
– Борцы с преступностью в США ведут трудную жизнь, а?
– Ты все еще работаешь в нравах?
– Сейчас я в убойном отделе. Временно.
– Это что, продвижение вверх по службе?
– Более похоже на продвижение в сторону.
Не уверена, что могла бы представить Морелли копом убойного отдела. Морелли любит устраняться и позволять событиям идти своим чередом. А убийство – ситуация, требующая быстро соображать и тотчас реагировать.
– Какова причина этого визита? – спросила я.
– Был в этом районе. Дай, думаю, взгляну, что происходит.
– Ты имеешь в виду случай с Мозесом Бидмайером?
– Тебе нужно поостеречься. У Мо очень заботливые, но крайне шумливые соседи.
Я плотнее запахнула воротник куртки.
– Не понимаю я этого. Что такого примечательного в этом парне?
Морелли поднял вверх ладони.
– Полагаю, он из тех милых типов, что дружат со всеми.
– А я вот обнаружила, что он не дружит ни с кем. Очень замкнутый тип. Даже сестре не доверяет. Моя бабушка выразилась как-то, что, похоже, он женат на магазине. Как священник.
– Куча народа позволяет своей работе взять верх над личной жизнью. Это же так по-американски, - заметил Морелли.
Тут у Морелли запищал пейджер.
– Черт, - выразился Морелли. – Надеюсь, что-нибудь жуткое. Обезглавливание или, может, изрешеченный пулями труп в мусорном баке. Ждать убийства в Трентоне – то же самое, что наблюдать, как растет трава. У нас никогда не происходит ничего настолько интересного, чтобы ради этого мчаться куда-то, сломя голову.
Я открыла дверцу машины и скользнула за руль.