Три пути
Шрифт:
Кнехты очумело смотрели то на него, то на де Лера, опустившего рыжую голову. Наёмник сжал древко Очистительницы. На лысине выступил пот.
— Может, это охота? — усы ветерана гневно встопорщились. — На кого в этот раз? На лис? На волков? На предателей? Ответьте, мой господин!..
Господин поднял на Хиттера лютые серые глаза. В них пламенел приказ.
Тяжёлая дубина обрушилась с размаху, сбила старика с ног. Фрай в мгновение ока перехватил оружие и вогнал гранёный шип Лотару в сердце, пришпилив к земле. Тот изогнулся
Кнехты замерли, разинув рты. Альфред бросился в сторону — его стошнило. Гийом обвёл их бесцветным взглядом.
— Вы на войне. И должны подчиняться беспрекословно. Наказание за мятеж — смерть, — выговорил он тускло, без всякого выражения.
— Выступаем.
Побледневшие лица были ему ответом. «Боятся, — понял Хиттер, — но страх лишь удобрит сомнения. И скоро покажутся всходы».
Он напрягся и потянул древко. Шип, коротко чавкнув, покинул грудь мертвеца. Арангиец сгорбился, как под непосильным грузом, и присел рядом с телом. Мягко закрыл голубые глаза ветерана, пальцем провёл по шраму на впалой щеке.
«Обогрей тебя Сол, старик. Увидимся».
Узел седьмой
— Долго ещё нам тащиться? — пробурчал Рагнар, с хрустом выдравшись из колючего ельника. — Что этот пёс говорит?
— Так он не говорит, — усмехнулся Гуннар. — У него языка нет. Забыл?
— Но Сигольд его как-то понимает…
— Может, потому что сам немой наполовину?
Высокий седовласый хирдманн тенью следовал за проводником, не спуская с него холодных, как у змеи, глаз. В юности копьё пробило Сигольду челюсть, и на лице навсегда застыла жутковатая улыбка. Говорил он мало и невнятно, за что и был прозван Полуротым.
«Этот не проворонит», — подумал Атли. Понятно, зачем херсир приставил к гулу охранника. Немой в засаленном колпаке не внушал ни приязни, ни доверия. А уж вонял — хуже, чем распоследняя псина. Гуннар его так и нарёк: Вонючка.
Шестой день кряду вёл он фиордландцев на встречу со своими друзьями, которые тоже имели зуб на вэлов и обещали помочь сведениями и припасами. Рольф на одном из привалов обмолвился, что это гулские землепашцы, сбежавшие от произвола господ.
— Лес даёт им приют. Сбиваются в шайки и промышляют браконьерством да грабежом.
— Хороши союзники, — сплюнул Рагнар, — срань разбойная!
— Срань не срань, а стрелки они меткие, — заметил кареглазый хирдманн. — В том году изрядно вэлам крови попортили. Нынче мало кто суётся в Шэмфорст без солидной охраны!
Подкидыш вздохнул. Охрана у него — солидней некуда, почти сотня рутсингов, нападение вроде как не грозит. Но тревога всё равно не отпускала. Деревья-великаны подавляли размерами, в сумраке меж стволами крались зловещие тени, а когда наползал туман — становилось совсем жутко. Даже бывалые воины хмурились и до рези всматривались в стылую мглу.
Огонькам здесь
Зато ульфхеднары были довольны. Шарились в подлеске, рыча и принюхиваясь, охотились на дичь, пили звериную кровь и мазали ей лица. Одной ночью, заслышав тоскливый волчий вой, выскочили из палаток и завыли всей сворой в ответ. Возник нешуточный переполох, чуть до драки не дошло. Хъёрлёв быстро унял своих подопечных, но глаз до рассвета так никто не сомкнул.
К исходу седьмого дня Тилле и Стурле — близнецы из хирда Гудмунда — обнаружили неподалёку человечьи следы. Вонючка подтвердил, что до места встречи рукою подать, и предложил разбить лагерь. Мол, утром встанем и разом доберёмся. Однако херсир велел:
— Идём сейчас.
Гул попятился и жалобно замычал. Близнецы скрутили его, заломив руки за спину. Сигольд вынул кривой нож, оттянул ухо строптивца и одним движением срезал мочку.
— Веди, — приказал Гудмунд скулящему Вонючке. — И не вынуждай нас повторять!
Дальше пошли во всеоружии, готовые чуть что сбиться в плотный, нерушимый строй. Рагнар, в кольчуге и отцовском шлеме, левой рукой держал щит, правой — коптящий тюленьим жиром факел. Атли вцепился в лук, размышляя, положить стрелу на тетиву или рано. Оглянулся на Тилле и позавидовал его спокойствию — светловолосый хирдманн будто прогуляться вышел. Стурле — такой же безмятежный, одно лицо с братом. Сзади Гуннар в безрукавке из варёной кожи, на плече — верное копьё. Непривычно молчаливый Бьярне с мечом наголо. Огоньки плыли справа, мерцая в сгустившихся сумерках.
Вонючка вывел рутсингов к недобро чернеющей дубраве и остановился. Сигольд Полуротый ткнул его в спину обухом топора. Гул жестами призвал подождать.
Трижды прокричала неясыть. Проводник кивнул Гудмунду и двинулся вперёд, зажимая ухо окровавленной тряпкой. А Прыг и Скок вдруг заморгали и, сузившись, пропали без следа.
«Фенриз!» — ругнулся про себя Атли. Конечно: время позднее, огонькам пора спать. Без них он сильно потеряет в меткости. Оставалось надеяться, что переговоры пройдут успешно.
Войско, щетинясь копьями, медленно вползло под сень вековечных дубов. Ульфхеднары разбились на две стаи и крались по бокам от основной колонны, едва различимые в темноте. Подкидыш косился на поджарые силуэты в накидках из волчьих шкур, и по спине его бежали мурашки. Он чувствовал себя глупым оленёнком, которого гонят в западню матёрые серые хищники.
Впереди забрезжили огни. Гудмунд велел приготовиться. Атли достал стрелу и кое-как приладил к тетиве дрожащими пальцами. Вскоре вышли на обширную прогалину с древним кряжистым дубом. Тень его узловатых ветвей разгоняли два факела.