Три романа о любви
Шрифт:
Ему сделалось жаль ее. В нескольких углах шептались. У хозяйки был фальшиво-радушный вид. И даже складочки кружевного платья на момент у нее растерянно обвисли. Может быть, она в это мгновение пожалела, что пришла.
Вдруг она повернула голову в сторону Колышко, скользнула большими синими глазами с тонкой улыбкой губ по Сусанночке и пошла навстречу к нему.
Он неловко поднялся. Как всегда, она желала видеть только его одного. Ее глаза просили у него прощения. Губы, решительно сложенные, говорили: «Не бойся: я не
Сухо поцеловав ей руку, он сказал, указывая на Сусанночку:
— Моя невеста.
Он никому раньше не представлял Сусанночку таким образом. Это вышло жестоко и бестактно. Вера Николаевна с иронией взглянула на Сусанночку.
«О, эта не страшна», — сказали ему ее смеющиеся глаза.
Сусанночка не протянула руки и даже не встала. Она чуть кивнула вбок высоко поднятой головой. Все это произошло мгновенно. Вера Николаевна чуть пригнулась еще ниже, весело рассмеялась в глаза Сусанночке и, быстро повернувшись, отошла. Выручила хозяйка.
— Стол накрыт, — провозгласила она и взяла Сусанночку под руку.
— Дорогая моя, можно ли так? — шептала она ей укоризненно.
— Оставьте меня, — вырывалась от нее Сусанночка, — я не хочу оставаться с ней в одной комнате.
— Ты была невежлива, — сказал Колышко, раздраженный.
— В таком случае пойди и целуйся с ней, а я уйду… Нет, я останусь.
— Дорогая, вы не правы, — трубила мадам Биорг, растерянно улыбаясь на все стороны. — Что я могу поделать, если она сама вторгается в мой дом. Но ведь я же хозяйка. Милая, вы должны это понимать.
Она звонко чмокнула ее в щеку и тотчас же пошла к Вере Николаевне.
Обе они пошли вперед.
— Нет, право же, она забавная, — услышал Колышко слова Веры Николаевны в дверях.
— Если ты скажешь с нею хоть слово, — говорила Сусанночка, близко глядя круглыми, выпученными, темными глазами в лицо Колышко, — я не посмотрю ни на что и порву с тобой. Ты назначаешь ей у себя свидание, а потом приходишь и обнимаешь меня. Ты это до сих пор скрывал от меня. Я видела по ее лицу, что у вас тесная дружба. Пойдем и за столом ты будешь сидеть рядом со мной.
В комнате оставались только они одни. Из двери к ним спешила мадам Биорг.
— Господа, — говорила она, подведя руки под жирный большой подбородок, — но ведь вы же должны понять, что Матвей управляет ее имениями, иначе разве я пустила бы к себе на порог эту нахалку, которая является без приглашения?
В дверях появилась горничная.
— Барыня, вам принесли от госпожи Симсон цветы.
Двое субъектов вносили огромную корзину сирени, темно-синих гиацинтов и еще каких-то лиловых цветов, всю увитую яркими шелковыми лиловыми лентами. Сусанночка теребила носовой платок. В первый раз за все время знакомства она была сейчас скорее противна Колышко.
…За столом среди женской половины общества преобладало насторожившееся молчание. Громко говорили
— В самом деле? — спросил звонкий голос Веры Николаевны.
Смеясь и вздрагивая худенькими плечами, она смотрела исподлобья, нагнувшись над тарелкой.
— Вы должны непременно меня взять с собою.
Биорг густо откашлялся. Можно было подумать, что ему что-то попало в горло.
— Матвей, — спросила его через стол жена, — рессоры у коляски выдержат по этой дороге троих седоков?…
— С трудом, — сказал Биорг.
Лицо его сделалось озабоченным. Он все еще никак не мог справиться с горлом.
— Нет-нет, — говорила Вера Николаевна, — я поеду.
Это уже был совершенный скандал. Колышко ловил на себе насмешливые взгляды.
— Вы не забыли, что пригласили меня? — спросила вызывающе Сусанночка.
Губы ее подергивались.
— Все, все уедем, — говорила хозяйка, — пожалуйста, господа, не волнуйтесь.
Колышко сказал:
— Да, но вопрос, буду ли в состоянии я поехать.
Биорги обменялись выразительным взглядом. Хозяин сказал:
— Мы перенесем нашу поездку на тот день, когда вы будете свободны.
Вера Николаевна громко смеялась. Она вела себя как расшалившаяся девочка. Глазами она просила у Колышко прощения: да, она ведет себя бестактно, но это только для него. Почему он ее отталкивает? Зачем он такой колючий и жеманный? Она влюблена в него просто и откровенно. Она не хочет никого решительно стесняться, она бросает вызов им всем, и в том числе и ему. Он за что-то дуется на нее, но тогда он пусть скажет, каких еще надобно ему жертв с ее стороны. Может быть, он хочет, чтобы она поцеловала ему руку при всех? Хорошо, она поцелует.
Ее красноречивые взгляды вызывают кое-где откровенный смех. Колышко кажется, что голоса доходят до него откуда-то издали. Почему-то он вспоминает, как она провела вечер у него в кабинете. Он мог бы ее уложить на диван и целовать. И она бы долго и радостно смеялась. У нее есть ум, темперамент, внешность. Она для него притягательнее всех женщин и девушек, сидящих здесь, а он почему-то, в самом деле, дуется на нее и торгуется сам с собой. Он должен казаться ей неотесанным и смешным. У него такой вид, точно он боится ее.