Три романа о любви

Криницкий Марк

Она улыбнулась, опустив уголки губ.

— Бедный мой Нил! Как мне тебя жаль!

— Хорошо, — сказал он, — дай мне слово, что ты придешь сюда еще один раз, только один раз. Ты не должна меня обмануть.

Подумав с момент, она сказала:

— Хорошо.

— Ты не обманешь?

Она твердо и сознательно покачала головой.

— Нет.

Он сам проводил ее до передней, помог одеться и запер дверь.

Трепетанье нового счастья охватило его плечи и грудь.

«Я должен порвать с этим», — подумал он в неистовом забытьи.

На стене на гвоздике висел стек над седлом, имевшим подержанный вид после первого

дождя, точно отвратительная змейка с утолщенной головой. Он сорвал его и бросил за шкап. Самое прикосновение к отвратительной вещи наполнило его чувством болезненной гадливости.

XXVII

До вечера он решил никуда не выходить. О Вере Николаевне он старался не думать. Мысль о ней вызывала в нем одно утомление. Он мог ежеминутно ожидать от нее звонка, и это его пугало, как мальчика.

Он не знал, что ей сказать. Ему хотелось бы просто крикнуть:

— Оставьте меня. Что я вам сделал, зачем вы привязались ко мне?

Она злая и хищная. У нее нос, как у маленького ястреба. Она хочет, чтобы ее ранили, и ранит сама. Она его оскорбила, как еще никто никогда в жизни. И вслед за тем она унижается и молит о любви. Она поднимает в нем самые дурные инстинкты.

С отвращением и ужасом он вспомнил, как избил ее стеком в этой самой комнате. Комната казалась ему загрязненной, и на всем его существовании легла темная гадкая полоса.

По временам ему казалось, что долгим усилием воли он сможет преодолеть этот кошмар. Он поддался дурным сторонам своей натуры, дремавшим в его душе, как и в душе каждого человека.

Она развратила ею. Чистая любовь Сусанночки залечит эти раны. Все пойдет гладко.

Бросая работу, он напрягался всем телом и вытягивал руки, и ощущение гадкой дрожи сбегало с них. С умилением он думал о Сусанночке. Где-то она ходит сейчас. В глазах у нее вопрос. Это второе испытание в ее жизни. Любовь обращается для нее в насмешку. Ее муж отнял у нее деньги. Но оставил в неприкосновенности ее душу. Эту душу она отдала ему, Колышко. Он поступил еще хуже.

Вероятно, он просто не умел любить. Ему было некогда. Теперь он мечтал бросить все дела и куда-нибудь уехать с Сусанночкой.

Уехать к морю. Чтобы светило солнце и чтобы улыбалось ее милое лицо. Женщины всегда улыбаются, когда видят море. Улыбаются особенной, длительной, чуть приметной, так и не сходящей с лица улыбкой. Женщины из городов континента. Море располагает их к мечтам.

Вспоминая свою последнюю поездку на взморье, куда он ездил одиноким, озабоченным и скучным, он представлял себе беззаботные, обвеянные крепким морским ветром улыбающиеся женские лица, которые встречал в изобилии во время прогулок по каменному молу. Он тогда еще не знал Сусанночки и его томило желание чистой и глубокой женской привязанности.

Теперь ему хотелось исполнить эту мечту. Они снимут красивую дачку, недалеко от Таммистского леса [26] . Оттуда всего полверсты до моря. По вечерам они будут слушать его глухой рев. В бурю, когда выходишь на террасу, им обоим будет казаться, что волны собираются выступить из берегов и залить плоский песчаный берег. Могучий запах столетней хвои оздоровит его душу. Они проведут мною однообразных дней. Их мысли и чувства будут просты. Ласки грубы и спокойны, как у двух здоровых нормальных тел.

26

Таммистский

лес — вероятнее всего, имеется в виду курортное местечко Таммисари на берегу Финского залива. Отдыхать в Финляндии в начале XX века стало престижно.

Он не мог работать. Достал ящик сигар, взял себе одну и протянул его Василию Сергеевичу.

Уехать. Да, это самый простой и логичный выход. Немного похоже на бегство, но…

— Отпустите меня на три недельки? — спросил он у помощника, виновато улыбаясь.

— Подите вы… знаете куда?

— Я чувствую, что заработался, — говорил Колышко.

Он начал соблазнительно вслух мечтать, рассказывая ему о морском воздухе, о том, как скрипят сосны, и можно забыть об архитектурных проектах, епархиальных домах, фабричных экспертизах.

— К черту, к черту! — горячился Василий Сергеевич. — Я тоже хочу подышать морским воздухом. Баба, вот что.

Он понял его намерение бежать по-своему.

— Галантерейный магазин, — ухмыльнулся он, ядовито намекая на обилие дамских картонок в передней.

Эта тема выводила его из себя, и он только не знал, как к ней подойти.

На столе прозвонил телефон. Колышко боязливо протянул руку.

Действительно, это была Вера.

— Мой друг, — сказала она, и голос у нее был сухо-официальный, такой, которым сообщают неприятные, но неизбежные истины, — кажется, наши опасения оправдались: свою опасную игрушку я потеряла или по дороге от вас, или уронила у вас. Попросите вашего человека поискать.

Ему показалось на мгновение, что в окнах потемнело, точно нашла туча. Потом все предметы выступили с отчетливой ясностью.

«Она не придет», — подумал он с полной ясностью о Сусанночке.

— Мой друг, вы слышите, я говорю вам, что забыла у вас свой браунинг.

— Я вас слышу, — сказал он. — Мой человек старательно обшарил все и ничего не нашел.

— Значит, вы искали? — она усмехнулась тому, что он проговорился.

— Да, я искал, — сказал он резко.

— Вы были со мною неискренни, мой друг.

— Я убежден, что вы это сделали нарочно, — сказал он.

Ему хотелось оскорблять ее.

— Мой друг, вам необходимо дурно думать обо мне. Вы приписываете мне все свойства ада. Кажется, нет такой женщины на земле, о которой бы вы думали более дурно. Но оставим это. Значит, я должна думать, что Навзикая [27] … позвольте мне так ее называть (она засмеялась)… нехорошо себя чувствует? Я не хотела бы ей зла. Вы видите, я сама звоню к вам и справляюсь о револьвере. Подобная игрушка в данный момент в ее руках может оказаться слишком опасной. Хотя я думаю, что подобные женщины живут гораздо дольше, и я не советую вам очень волноваться.

27

Навзикая — в греч. мифологии юная прекрасная дочь цааря феаков Алкиноя и Ареты, обнаружившая на берегу моря потерпевшего кораблекрушение Одиссея, которого она привела в дом отца. В античной традиции она становилась супругой сына Одиссея — Телемака. Однако в литературе нового времени этот сюжет толкуется трагически, иногда вводится мотив самоубийства.