Три сердца и три льва (Сборник)
Шрифт:
Мы с Вирджинией повернулись спиной друг к другу – чтобы переодеться. Она облачилась в брюки и куртку, я – в эластичную вязаную одежду, годящуюся мне и в волчьей ипостаси. Мы надели шлемы, нацепили свое снаряжение и обернулись. Она прекрасно смотрелась даже в этом одеянии – зеленом и мешковатом.
– Что ж, – сказал я тихо, – пойдем?
Разумеется, страха я не испытывал. Каждый новобранец, вступая в армию, получает прививку от страха. Но то, что нас ожидало, мне не нравилось.
– Думаю, чем раньше мы выедем, тем лучше, – ответила она и, шагнув к выходу, свистнула.
Помело
Управлял помелом приятель Вирджинии – громадный кот, черный, как непроглядная ночь, и с недобро поблескивающими глазами. Он изогнулся дугой, с негодованием зафыркав. Погодно-предохранительные чары не давали дождю коснуться его, но сырой воздух коту не нравился.
Вирджиния почесала его под подбородком.
– О Свартальф, [53] – прошептала она. – Хорошая киса, эльф мой драгоценный, принц Тьмы… Если мы переживем эту ночь, ты будешь спать на воздушных, как облако, подушках, ты будешь пить сливки из золотой чаши…
Котяра навострил уши и заурчал, как мотор.
Я взобрался на заднее сиденье, удобно устроил ноги на стременах и откинулся на спинку. Девушка, сидевшая передо мной, негромко запела, склонившись к метле. Помело резко рванулось вверх, земля провалилась, лагерь скрылся во мгле. Мы с Вирджинией обладали колдовским зрением (если точнее, видели в инфракрасном спектре), так что в освещении не нуждались.
53
Svartalf (др. – норвеж.) – черный эльф.
Помело поднялось над облаками. Вверху был виден гигантский звездный свод, внизу – белесый крутящийся сумрак. Мельком я заметил пару описывающих круги «П-56». Патруль. Каждый «П-56» состоит из шести крепко связанных между собой метел, способных поднять груз брони и пулеметов. Мы оставили их позади и устремились на север.
Держа на коленях автомат, я сидел, слушая свист проносившегося мимо воздуха. Внизу смутно виднелись очертания холмов. Я заметил редкие вспышки. Артиллерия вела дуэль. На таком расстоянии невозможно с помощью колдовства сбить снаряд с курса или взорвать броню. Ходили слухи, что «Дженерал электрик» работает над прибором, способным произнести заклинание в течение нескольких микросекунд, но пока большие пушки продолжали свою беседу, не опасаясь чудес техники.
Тролльбург лежал в каких-то нескольких милях от наших позиций. Я видел его. Город расстилался внизу, затемненный от наших бомбардировок. Как было бы славно, если бы у нас оказалось атомное оружие! Но пока тибетцы вращают свои колеса, молясь о предотвращении атомной войны, такого рода идеи останутся ненаучной фантастикой.
Кот вытянул трубой хвост и мяукнул. Вирджиния наискось направила метлу вниз.
Мы приземлились в гуще деревьев, и она обернулась ко мне:
– Их дозоры, должно быть, поблизости. Я не решилась
Я кивнул:
– Годится. Подождите минутку.
Я осветил себя фонариком. Как трудно было всего десять лет назад поверить, что трансформация может не зависеть от наличия луны! Затем Вирнер доказал, что этот процесс – просто результат воздействия поляризованного света с правильно подобранной длиной волны на щитовидную железу. И корпорация «Поляроид» сделала очередной миллион долларов на «линзах превращения». Нелегко идти в ногу с нашим ужасным и удивительным временем, но я бы не сменял его ни на какое другое.
Превращение обычно начинается с того, что ты весь будто покрываешься рябью и начинаешь дрожать. Меня пронзила смешанная с восторгом боль, потом короткое похмельное головокружение. Атомы перегруппировались, образуя новые молекулы. Некоторые нервные окончания удлинились, другие, наоборот, исчезли. Кости на мгновение сделались текучими, мышцы растягивались, словно резиновые. Затем тело стабилизировалось. Я встряхнулся, просунул хвост через клапан облегающих брюк и ткнулся носом в ладонь Вирджинии. Она потрепала меня по шее, позади шлема.
– Ну что, – шепнула она, – в путь…
Я повернулся и нырнул в кустарник.
Многие пытались описать возникающие при превращении ощущения, но все они потерпели неудачу. Ибо нет в человеческом языке подходящих слов. Зрение сделалось менее острым. Очертания звезд над головой расплылись, мир стал плоским и бесцветным. Зато я ясно слышал все звуки ночи. Эти звуки превратились почти в рев; это были сверхзвуки.
Целая вселенная запахов била в ноздри. Аромат мокрой травы и почвы, где кишели спешно спасающиеся бегством полевые мыши. От мышей исходил горячий запах, чуть сладковатый. Отчетливый запах оружия, масла, нефти. Неясная вонь дыма… Бедное человечество, с притупленными чувствами, равнодушное к этому изобилию!
Труднее всего передать, что представляла собой моя психика. Я был волком. Волком, у которого нервы, жилы и инстинкты – волчьи. И волчий же, острый, хотя и ограниченный, разум. Я сохранил человеческую память, и цели мои были целями человека, но все это сделалось каким-то нереальным, грезоподобным. Мне приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не пуститься в погоню за первым же попавшимся зайцем. Неудивительно, что в былые времена оборотни заслужили дурную славу. Это было еще до того, как мы поняли, что превращение включает и изменение психики. До того, как оборотням начали с детства давать надлежащее воспитание.
Мой вес – сто восемьдесят фунтов, а закон сохранения материи соблюдается при превращениях столь же строго, как и все остальные законы природы. Так что я был весьма крупным волком. Но я с легкостью скользил сквозь кусты, мчался вдоль лугов и оврагов – тень среди прочих движущихся теней.
Я уже почти проник в город, когда уловил запах человека и приник к земле. Серый мех дыбом встал на загривке. Я ждал. Мимо прошел часовой. Это был высокий бородатый мужчина. Его золотые серьги слабо поблескивали в свете звезд. Обернутый вокруг шлема тюрбан казался огромным на фоне Млечного Пути.