Три солдата
Шрифт:
На улице несколько дальше стояла небольшая группа людей.
– Что случилось? – кричала решительным голосом фигура из окна.
– Немецкий аэроплан только что сбросил бомбу, майор, – раздался шепотом ответ.
– Почему, черт возьми, он не закрывает окна? – ворчал все время чей-то голос. – Великолепная мишень для прицела… мишень для прицела…
– Есть повреждения? – спросил майор.
В тишине раздавалось отвратительное жужжание моторов, кружившихся где-то над головами, точно гигантские москиты.
– Я слышу как будто еще, – сказал майор тягучим голосом.
– О да, да, сэр, их множество, –
– Ради Бога, лейтенант, скажите ему, чтобы он закрыл окно! – пробормотал другой голос.
– Как я могу сказать ему? Черт возьми, говорите сами.
– Нас всех уложат, этим кончится!
– Здесь нет ни прикрытий, ни окопов; это вина штаба, – тянул майор из окна.
– Тут есть погреб! – снова закричал порывистый голос.
– О, – сказал майор.
Три грохочущих взрыва, последовавшие один за другим, залили все вокруг красным заревом. Улица вдруг наполнилась бегущей толпой крестьян, спешивших укрыться.
– Послушай, Энди, они могут устроить перекличку, – сказал Крисфилд.
– Давай-ка дернем домой через деревню, – сказал Эндрюс.
Они осторожно выкарабкались из своей навозной ямы. Крисфилд удивился, почувствовав, что дрожит. Он с трудом удерживался, чтобы не застучать зубами.
– Ну, теперь мы будем вонять целую неделю!
– Только бы выбраться! – бормотал Крис. – О, эта проклятая деревушка!
Они перебежали через фруктовый сад, прорвались сквозь изгородь и вскарабкались на холм по открытым полям.
На шоссе начала стрелять зенитная батарея, и все небо засверкало от разрывающихся шрапнелей. «Пут-пут-пут!» – залопотал где-то пулемет.
Крисфилд шагал вверх по холму в ногу с товарищем. Позади них одна бомба следовала за другой, а над головами воздух, казалось, кишел разрывающимися шрапнелями и гудящими аэропланами. Коньяк все еще немного бродил у них в крови. Иногда они натыкались друг на друга. На вершине холма они обернулись и посмотрели назад. Крисфилд чувствовал потрясающее волнение, стучавшее в его жилах сильнее коньяка. Он бессознательно обнял руками плечи своего товарища. Казалось, они были единственными живыми существами в этом колеблющемся мире.
Внизу, в долине, ярко пылал дом. Со всех сторон раздавался рев зенитных пушек, а над головой не смолкало ленивое монотонное гудение аэропланов.
Вдруг Крисфилд расхохотался.
– Клянусь Богом, Энди, со мной случается всегда что-нибудь забавное, когда я гуляю с тобой, – сказал он.
Они повернулись и поспешили вниз по другому склону холма к ферме, где была расквартирована их рота.
II
Перед Крисфилдом, насколько хватал глаз, тянулись во всех направлениях серые стволы берез, с ярко-зелеными пятнами мха с одной стороны. Земля была густо покрыта прошлогодними листьями, которые неистово шуршали при каждом шаге. Глаза его следили за другими пятнами темно-оливкового цвета, двигавшимися впереди между стволами деревьев. Над головой, сквозь пятнистый просвет и темную зелень листьев, мелькал время от времени кусок тяжелого серого неба, еще более серого, чем серебристые стволы, скользившие мимо, когда он продвигался вперед. Он напрягал зрение, всматриваясь в каждый просвет, пока у него не зарябило в глазах от бесконечного чередования зеленого и серого. Иногда шорох впереди него
Крисфилд весь вымок от пота, но не чувствовал ни рук, ни ног: вся жизнь его в эту минуту сосредоточивалась в глазах, в ушах и в сознании того, что у него в руках винтовка. Он то и дело прицеливался мысленно в какую-то серую, движущуюся точку и стрелял в нее. Его указательный палец сам собой тянулся к курку.
– Нужно будет как следует прицелиться, – говорил он себе.
Он представлял, как из-за ствола деревьев появляется серый комок; резкий выстрел винтовки – и серый комок валится на прошлогодние листья.
Ветка сорвала с головы Крисфилда шлем; он покатился к его ногам и ударился со слабым металлическим звуком о корни дерева.
Крисфилд замер от охватившего его внезапно ужаса. Сердце его, казалось, перекатывалось в груди с одной стороны на другую. Минуту он простоял неподвижно, точно парализованный, потом нагнулся и поднял шлем. Во рту у него был странный привкус крови.
– Ну и рассчитаюсь же я с ними за это, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
Пальцы его все еще дрожали после того, как он поднял шлем. Он снова тщательно надвинул его, укрепив ремешками под подбородком.
Его охватила бешеная ярость.
Темно-оливковые пятна впереди снова двинулись дальше. Он пошел за ними, нетерпеливо поглядывая вправо и влево и моля Бога что-нибудь увидеть. По всем направлениям тянулись серебристые стволы берез с яркими, зелеными пятнами на одной стороне. При каждом шаге красноватые прошлогодние листья громко и неистово шуршали под ногами.
Почти за полем его зрения среди движущихся стволов деревьев он заметил какое-то бревно. Нет, это было не бревно, а куча серо-зеленой материи. Не задумываясь Крисфилд подошел к ней. Серебристые стволы берез окружали его, махая сучковатыми руками. Это был немец, растянувшийся во весь рост на листьях.
Крисфилд почувствовал бешеную радость; кровь злобно застучала в его жилах.
Он видел пуговицы на спине длинной шинели немца и красный околыш его фуражки.
Крисфилд ткнул немца ногой. Сквозь кожу своего сапога он чувствовал под носком его ребра. Он несколько раз лягнул его изо всех сил. Немец тяжело перевернулся. У него не было лица. Крисфилд почувствовал, как ненависть в нем внезапно иссякла. На месте лица была губчатая маска чего-то багрового, желтого, красного, половина которой прилипла к красноватым листьям, когда тело перевернулось. Большие мухи с яркими блестящими тельцами кружились над ним. В загорелой, запачканной длинной руке был револьвер.
Крисфилд почувствовал, что у него холодеет спина; немец застрелился сам.
Он вдруг бросился, тяжело дыша, бежать, чтобы догнать остальную часть отряда разведчиков. Молчаливые березы плясали вокруг него, покачивая над его головой узловатые сучья. Немец застрелился! Вот почему у него не было лица.
Крисфилд присоединился в хвосте к остальным. Капрал поджидал его.
– Заметил ты что-нибудь? – спросил он.
– Ни черта, – пробормотал Крисфилд почти неслышно.