Три стажера и майор

Духнов Александр

– Офанарели? – Витицин на миг даже забыл о боли.

– Не дрейфь, нам от тебя вообще ничего не надо, – упрощал ситуацию Игнатиков.

И обратившись к Попову, уточнил:

– Вань, что нам от него надо?

– Есть девушка в местном СИЗО, нужен план тюрьмы.

— Однажды я от скуки организовал побег из «Шатаха», – признался хакер после размышлений. – Это самая крутая тюрьма Израиля, где содержатся террористы. Разумеется, я его произвел в виртуальном смысле. Что-то вроде игры «Сбеги из тюрьмы».

На разработку потребовалось полтора месяца, при том я предусмотрел, что тамошняя публика пойдет на все, хоть на убийство, хоть на атаку ракетами… На изучение слабых мест знаменитой американской тюрьмы «Гуантанамо» потребовалось два месяца. Утверждаю, как специалист: чтобы вытащить девушку из новосибирского СИЗО, понадобится полгода одних только виртуальных опций.

Ваня и Саша замерли, пораженные технологической мощью пенитенциарной системы Западной Сибири.

– Неужели наши разработки лучше, чем в Америке? – в голосе Попова звучала безысходность человека, обреченного на длинный-длинный целибат.

– Не совсем так. Просто об известных тюрьмах в сетях собраны огромные досье. Сняты документальные и даже художественные фильмы. Но, вряд ли кому-то пришло в голову хоть что-нибудь выложить про Новосибирский изолятор. Легче вынуть зека из «Абу Кабира» или даже «Карандиру», это в Бразилии, чем из Новосибирска.

Х х х

Тогда два увлеченных и глубоко мотивированных стажера придумали исход, вовсе не связанный с виртуальным хай-теком.

Дядя Витя назвал имя следователя, разрабатывающего наркотическое прошлое Лизы Гореловой. Того звали очень красиво – Хаджимурат Вышегуров из Центрального РОВД.

Шофер и по совместительству охранник дяди Вити, имевший опыт сидельца, поделился не менее важной информацией. В СИЗО, как и положено, имелись кабинеты для допросов, но были они такими вонючими и мрачными, что редкому следователю нравилось вести там задушевные беседы со столь же мрачной клиентурой.

Проще говоря, в массе своей правоохранительный контингент предпочитал, чтобы клиентуру для допросов доставляли, что называется, на дом, непосредственно в райотделы.

Вышегуров как раз относился к той касте рафинированных специалистов, которые особенно не переносили атмосферу СИЗО и, согласно известному завещанию Феликса Дзержинского, любили делать грязную работу чистыми руками.

Стажеры рассудили, если побег нельзя осуществить из СИЗО, то есть же иные места.

В Центральном РОВД весьма удачно производились ремонтные работы. Коридоры первого и второго этажей густо населяли гражданские лица в заляпанных краской спецовках. Оттуда и отсюда доносился приглушенный специфический мат про кирпичи, балки и швеллеры. Через распахнутые окна туда-сюда гулял летний ветерок. К нескольким подоконникам проложили деревянные мостки, по которым в помещение доставлялся цемент.

Особо отмечу, от момента постановки задачи до исполнения прошло даже меньше суток. То есть, вот обсудили и на следующий день воплотили. То ли сработало удачное стечение обстоятельств, то ли в академии читают тематические спецкурсы: как организовать побег из тюрьмы

за двадцать четыре часа.

Представьте, никаких предварительных договоренностей, в том числе с невинной жертвой наркомании. Ничего! Всего два исполнителя! В принципе талантливо!

Х х х

После душной густонаселенной камеры следственного изолятора, очутившись в цивилизованных условиях строительного беспорядка Центрального РОВД, заключенная девушка Лиза, естественно, первым делом отпросилась у Хаджимурата в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Здесь ее уже дожидался переодетый в строительную спецовку Ваня Попов.

Не станем в подробностях распространяться о том, как через два года разлуки именно в туалете встретились двое влюбленных. А так же и о том, как Ваня расправился с конвоиром, опытной сотрудницей с двадцатилетним стажем. А только скажем, что через пятнадцать минут после основного этапа операции тетку обнаружили в туалете, прикованной наручниками к трубе, а Лизы и след простыл.

Впоследствии, давая объяснения начальству, суровая женщина (восемьдесят два кило, десять лет без секса), неожиданно подобрев лицом, припомнила: прежде чем оглушить ее резиновым молотком (по-научному, киянкой), по голове, неизвестный в строительной одежде и зелененькой медицинской маске на лице, вел себя учтиво, если не сказать галантно. Во-первых, заранее извинился за доставленные неудобства, во-вторых, заботливо придержал бесчувственное тело, чтобы оно не грохнулось во весь рост на грязный кафель.

Как бесчувственное женское тело могло запомнить «во-вторых», оно объяснить не могло, но только было уверенно, что так все и происходило.

 Продолжение

– Харчо варишь? – догадался я, втянув внутрь носа чесночный аромат.

Перевязанный бинтами во многих местах стажер, болезненно охая, сел на кровати.

–Только уснул, товарищ майор.

– Чего дверь не закрываешь? Как здоровье? Че так быстро выписался?

– Спину больно, и двух зубов не хватает. В больнице, понимаете… Спасибо, конечно, что не дали умереть... Они сказали… В общем, сложно все. Я и выписался.

Я пришел в гостиницу, чтобы услышать окончание вчерашней истории…

В виртуальных банковских полях тонкие финансовые ручейки от фамилии Кузменкин так или иначе впадали в толстую реку под названием ООО «Кентавр». Витицин расшифровал, что мифический образ является лейблом разветвленной коммерческой сети, над которой маячила фигура депутата нижней палаты Евгения Зонова.

По всему выходило, что Кузменкин и Зонов являются двумя частями древнегреческого животного. Кто из них был головой, а кто крупом, в принципе, понятно. Кузменкин возглавлял службу безопасности известного в политических кругах политика.

Имя Зонова пробудило во мне личную заинтересованность.

Стажер понимал, что рано или поздно с него спросят за три миллиона, но был уверен, что до смертоубийства не дойдет.

– Че это не дойдет? – засомневался я.