Три Учебника Успеха
Шрифт:
"В 1837 г. наследник престола будущий император Александр II в сопровождении ряда лиц (в том числе своего воспитателя В. А. Жуковского) совершал большое путешествие по России. При этом в своей переписке и сам путешественник и его августейший отец обращались к воспоминаниям о "Ревизоре", на премьере которого несколькими месяцами раньше оба они присутствовали..."; "...любопытно, что в переписке с наследником имя автора "Ревизора" ни разу не было упомянуто; словно пьеса существовала сама по себе..." [Манн Ю. В. С. 416-417].
Что же это за "Настоящий ревизор" (автор называется в литературе лишь предположительно; и странная и не странная загадка).
"Главная его особенность - беззастенчивая
Не плохо был выбран и момент. Гоголь за границей. Да и что он мог бы сделать? Протестовать? Перед кем? Впрочем, не такой уж и плохой вариант: вместо писателя Н. Гоголя (Гоноля? Гогеля?), некий сомнительный коллежский асессор Гоголь, увязнувший в конфликте по поводу театральных склок (в этом есть свое изящество; дуэль или отправка рядовым на Кавказ либо в Закаспийскую область - все же, прямолинейно и очевидно). (Проступают очертания современного метода "управляемого конфликта"). Объективно вряд ли Н. Гоголь мог лично противостоять "Настоящему ревизору": и в силу своего отсутствия в России и в силу существовавших юридических и общественных условий. Разве только продолжением своего творчества.
Однако вмешались обстоятельства иного порядка. Не зависящие ни от кого конкретно.
""Настоящий ревизор" с треском провалился. Всего было три спектакля: помимо премьеры 14 июля на Михайловской сцене, 15 июля - в Александринском театре и 27 июля - вновь в Михайловском совместно с гоголевским "Ревизором". После премьеры А. И. Храповицкий записал в дневнике: "Г. настоящего ревизора ошикали. Туда ему и дорога! Такой галиматьи никто еще не видал" (...). А по поводу последнего спектакля сделал надпись на афише: "Надоела! И это мнение всех зрителей и актеров. Пороть сей сумбур!" (...). И никто не предпринял малейших усилий поддержать пьесу, продлить ее мотыльковый век..." [Манн Ю. В. С. 419-420].
Впрочем, мода переменчива, все могло пойти и по-другому... "Переводная комедия В. Каратыгина": ее сейчас никто не помнит; а в гоголевские времена случалось бывать на втором месте по популярности. И мода, и публика, и пристрастия переменчивы... Но не подхватил ветер успеха "Настоящего ревизора"...
И у Г. Шлимана, и у Н. Гоголя "перехват успеха" был элементом судьбы. Г. Шлиман системной деятельностью закрепил успех за собой; имела место и помощь Свыше. Что касается Н. Гоголя, то "тут уж так вышло": в его случае его авторство на успех было закреплено его талантом и тем Незримым, кто писал перед ним могущественным жезлом [Труайя А. С. 241].
17.3. СИСТЕМА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ "ПОХИЩЕНИЮ УСПЕХА".
Имело ли место "похищение успеха" в жизни М. Горького?
Зададим встречный вопрос: а был ли успех? Вопрос звучит странно, но тем не менее...зададим его.
Казалось бы очевидны факты: выдающийся писатель, всемирная слава.
Но если вдуматься, то его главным личным успехом стал статус удачливого писателя. Подросток, парень, которого пыталась, да не сумела "убойным" физическим трудом и давящим бытом сокрушить социальная среда, выдающийся пешеходный путешественник, в какой-то момент стал литератором (феноменально работоспособным и продуктивным), подхваченным гигантской волной оппозиционности, способным жить - и не плохо - на доходы от своего творческого труда. Эта та часть личного успеха, которую и похитить-то сложно.
На этом фундаменте личного качественного скачка М. Горький построил довольно-таки многообразную систему щедрости. Наверное, в эту "систему щедрости" можно включить
"К нам, сочинителям книг, он относился с почти невероятным участием, готов был сотрудничать с каждым из нас, делать за нас черную работу, отдавать нам десятки часов своего рабочего времени, и, если писание наше не клеилось, мы знали: есть в СССР переутомленный, тяжко больной человек, который охотно и весело поможет не только советами, но и трудом. Лично я пользовался его помощью множество раз, эксплуатируя, как и другие писатели, его кровную заинтересованность в повышении качества нашей словесности" [Чуковский К. Горький].
"...Когда в шестнадцатом году один начинающий автор принес мне свое сочинение, написанное чрезвычайно безграмотно, я вернул ему его рукопись как безнадежную. Он снес ее к Горькому. Горький сказал мне через несколько дней:
– Свежая, дельная, хорошая вещь.
Я глянул в эту рукопись: почти каждая строка оказалась зачеркнутой, и сверху рукою Горького написана новая" [Чуковский К. Горький].
На таком фоне актуальность, да и эмоциональная привлекательность, попыток "похищения успеха" как-то обнулялись.
За словом "удачливого" ("статус удачливого писателя") стоят и талантливость, и колоссальная работоспособность, и плодовитость, и умение попасть "в тему", "в момент", "в настроение". М. Горьким написаны хорошие с литературной точки зрения произведения. Все же гением писательского мастерства, мастером слова М. Горького назвать трудно. Вслушайтесь: "птица-тройка"... "чуден Днепр"... Если взять по отдельности, то всего - два слова. Но они создают вибрации в пространстве... Не "разошлось" литературное творчество М. Горького в крылатые слова, в "я с Пушкиным на дружеской ноге", не разлетелось на вибрациях гениальности по всей вселенной подобно гоголевским маниловым, ноздревым, собакевичам, хлестаковым и другим. Где-то там "реет буревестник", но как-то не видно желающих - тех, кто хочет, чтобы к ним этот буревестник залетел. Наоборот, окна закроют. Были времена, добросовестно шагали пешочком по просторам дореволюционной России все эти несчастные "жертвы режима", кому-то интересно было выйти на дорогу и осмотреть их... "Зачем ты всё о страшном пишешь?"- спрашивал Алексея его двоюродный брат Саша, сын дяди Михаила, бродяга, босяк, созерцатель, фанатик свежего волжского воздуха и пленительных волжских пейзажей (см.:[Басинский П.В. Страсти по Максиму]). Писательский успех, писательская слава М. Горького были несомненными, но они были весьма ситуативными; особых попыток похитить писательский успех М. Горького как-то незаметно.
Ради справедливости отметим, что некоторые высказывания М. Горького, видимо, импонировали его читателям. Например, М. Горький писал: "Когда человеку лежать на одном боку неудобно - он перевертывается на другой, а когда ему жить неудобно - он только жалуется... А ты сделай усилие - перевернись! (...) Философы в глупостях, должно быть, знают толк. Но я ведь умником себя не считаю... Я просто нахожу, что с вами жить почему-то невыносимо скучно" (М. Горький. "Мещане"). У В. Гиляровского, например, один из (реально существовавших) персонажей говорит: "Надо человеку перевернуться дать" [Гиляровский. 1999, а].