Три желания
Шрифт:
P. S. Ах да! У вас ведь был секс. Ну и как оно???!!! А-аххх!
P. P. S. Кто первый начал? Ты, Кэт, Лин? А-аххх!..
Поцелуй за меня своего спортивного и сексуального и скажи, что это от тебя – четырнадцатилетней!
– Да… – произнесла Лин. – Мы были такие, такие…
– Такие же, как и сейчас, – сказала Кэт.
– Нет, не такие, – возразила Джемма.
Дело было не в том, чего
Приветик, Джемма! Извини, но я, кажется, запуталась. Я забыла. Я не уверена, что именно я забыла. Но забыла.
Она подумала о матери, о дне, когда судили Кэт, о том, как яростно спорили Кэт и Лин, не замечая ничего вокруг себя. Пусть бы уж лучше ушли, подумала она тогда, но вместо этого сказала: «А мне, мама? Мне что делать?» – «Ты совсем другая. Тебе нужно держаться. Держаться за что-нибудь. За что угодно!»
– Значит, Лин, тебе только и нужно было, что маленький мальчик Харрисон, и у тебя есть все, о чем ты всегда мечтала, – сказала Кэт.
– Да, знаю. Я такая скучная…
– Это ты заметила, не я.
– Хватит! Замолчите вы! – Джемма чувствовала, как в ней поднимается какое-то необъяснимое чувство.
Кэт и Лин не услышали ее. Обе глотками пили шампанское из своих бокалов.
– Я заметила, что в твоем письме нет ни слова о детях, – сказала Лин Кэт.
– Так это же был не контракт.
– Просто интересно.
– Знаешь, Лин, это тебя не касается.
– Нет, касается! Джемма ждет моего племянника или племянницу. А я думаю, что дети должны жить со своими родителями. Поэтому… – Она остановилась, вздохнула и смахнула тыльной стороной ладони крошки со скатерти.
– Поэтому – что?
– Поэтому я позвонила Чарли сказать, что ты ждешь ребенка.
Джемма чуть не выронила свой бокал.
– И что же он ответил?
– Он не ответил, – призналась Лин. – А сообщение я не стала оставлять. Но я ему снова позвоню. Мне очень хочется это сделать.
Джемма видела, что Кэт начинает трясти.
– Сволочь! Какая же ты сволочь!
– Кэт, при чем здесь ты?
– При том! Это же мой ребенок!
Джемма удивленно подумала: «Вовсе нет. Ребенок мой!»
– Знаешь, как работает лампочка? – спросила она Кэт.
– Заткнись, Джемма! Это не шутки!
Чарли будет знать. Казалось, это чистейшая, самая настоящая правда всей ее жизни. Чарли знает, как работает лампочка. Он бы состроил смешную физиономию. И объяснил бы все так доходчиво, что электричество показалось бы чем-то вроде фокуса. И Джемма слушала бы очень внимательно, не пропуская ничего. Она хотела быть с ним, любить их обоих в белом, ярком свете «Вулворта».
– Дело в том, что… – начала она. Она знала: то, что она сейчас скажет, очень жестоко, но все-таки произнесла: – Я передумала.
Глава 24
Она передумала.
– Прости, Кэт. – Джемма честными, широко открытыми глазами посмотрела на Кэт. – Прости, прости, пожалуйста!
Кэт расхохоталась, ведь она знала, что такое может случиться. Может быть, всегда знала, что именно так будет.
Но она все же давала ей шанс.
– Ты уверена, что хочешь именно этого? – спрашивала она снова и снова.
И Джемма снова и снова отвечала:
– Совершенно уверена! Всем сердцем уверена!
Когда Джемма предложила свой план, Кэт согласилась на удивление легко. То, что Джемма может быть беременна, казалось таким невероятным. Тогда, в кухне Кэт, в своих коротких шортах она казалась совершенно нормальной, даже худой. Все казалось не более чем игрой воображения. Почти то же самое она чувствовала, думая о том, что может обратиться в банк спермы. Да, она, конечно, была серьезной, даже очень, но неужели банки спермы существуют не только в комедиях? Помещают ли они свою рекламу в «Желтых страницах»?
Воображая, что держит ребенка Джеммы на своих руках, она могла не думать о Дэне и Анджеле – о волосах Анджелы, о груди Анджелы, о белье Анджелы…
Было легче, когда она проходила мимо родителей с колясками, не возникало желания остановиться и в слепой ярости закричать этим самодовольным, беззаботно-счастливым женщинам: «Ну и что в вас особенного? На себя посмотрите! Вы что, очень хорошенькие или сильно умные? Как вы умудрились завести ребенка? Вы сумели, а я не могу? Не могу получить это самое простое, основное, скучное?»
Это помогало ей засыпать по ночам. Это помогало ей просыпаться по утрам.
Никто, кажется, не замечал того чуда, что Кэт все еще функционирует, а она чувствовала себя так, будто разлетается на миллион кусочков. Никто не верил – а Кэт это твердо знала, – что Дэн действительно ушел, что он теперь просыпался в постели другой женщины.
Ее рана была для нее вечной отговоркой. В самом деле, а почему нет? Почему не получится, если этого хочет Джемма? Почему?
По многу часов она проводила во второй спальне, крася стены в масляно-желтый цвет. За этим занятием разум мирно спал и не беспокоил ее.
Детская выходила очень миленькой. Все так говорили.
Вот только вчера она купила белое соломенное кресло с синими подушками и поставила его у окна, из которого было видно магнолию. Здесь она будет сидеть под ярким солнечным светом, кормить ребенка из бутылочки и размышлять о возможности счастья.
Во всем мире их будет только двое – она и ребенок. И больше никого.
А теперь Джемма передумала.
И вся эта благостная картинка, весь этот солнечный свет будто провалились куда-то, и Кэт вернулась в выжженную землю памятных записок, прозрачных кабинок-офисов, бракоразводного процесса и пустого дома, где по вечерам тебя никто не ждет.