Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи
Шрифт:
Светик был тут? Наверное, он расстроился из-за того, что я ему вчера наговорила. Я сама хороша. Друг просто хотел на ужин рыбки запеченной, а я… Устроила скандал на пустом месте. Правильно, ведь я ему не жена, и он не обязан со мной нянчиться. Как тогда в Краснограде. Я уговорила его со мной поехать, уверяла, что уже взрослая девочка и никаких приключений на свою голову искать не стану. Но получилось как всегда. Эх! Теперь никак не отделаюсь от этого царевича. Ох, Светик-Светик, как ты был прав. И тогда,
— Ну, с одной стороны, — потупилась я, выпуская из рук удочку и отступая на шаг назад, — я тоже немного виновата. Не надо мне было с ним спорить.
А удочка, плюхнувшись в воду, зависла на одном месте…
— Он больше виноват, — хмыкнули мои новые знакомые. — Плохой он мужик, раз женщин принижает.
— Он не принижает меня, — неуверенно пробормотала я. — Просто порядки в этом мире такие. Мой друг знает меня лучше, чем я сама…
— Ты заблуждаешься, девочка, — ответила одна из кикимор. — То, что ты говоришь — это полная чушь.
— Постой, сестра, — встряла в разговор другая кикимора и ткнула в меня склизким зеленым пальцем. — Ты не видишь, как напугано бедное дитя? — она оскалилась и предложила мне: — Милая, давай начнем наше знакомство заново? Мы хотели тебя съесть — это правда. Но теперь ты нам понравилась, и мы хотим подружиться с тобой, дорогая.
— Правда? — от неожиданности у меня пропал дар речи. Я села прямо на песок.
— Правда, — кивнула кикимора. — Меня зовут Ада. А это мои сестры, слева Ида, справа Яда.
— Мне очень приятно с вами познакомиться, — неуверенно улыбнулась я. — А я Алена.
— Алье-е-ена-а… — прошелестели кикиморы, — Алье-е-ену-у-уш-ш-шка-а…
Их голоса подействовали на меня, как гипноз. Раньше такие противные и скрипучие, теперь они звучали красивой необычной мелодией. Я даже и не подозревала, что мое имя может звучать так… завораживающе.
— А Светик по-другому произносит мое имя, — вдруг вырвалось у меня. — У него такой родной голос…
Что-то я совсем разомлела: так разоткровенничаться с кикиморами, это ж надо… что со мной происходит?
— Он обманывает тебя, девочка, — взвилась Ада. — Светозар только до сеновала тебя дотащит. Уж мы-то его знаем. Знаешь, сколько девок он приводил на этот бережок?
— И что с того? — я развела руками. — Мы с ним все равно очень хорошие друзья. Мне не важно, сколько у него было девушек в прошлом. Но большего, чем дружба, между нами и быть не может.
— Ты сама себя послушай со стороны, — встряла Ида. — Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы. Все сводится к браку… или к сеновалу. В твоем случае.
— Нет, — я мотнула головой, — я этого не допущу.
— М-да? — хмыкнула Яда. — А мы слышали, что вы уже целовались.
— Э-э-э… —
Ух, балда! Зачем я это ляпнула? Теперь они меня точно съедят… на словах.
— Вот видишь, — Яда немного продвинулась ко мне. — Он тебя наглым образом соблазняет… Как и всех других.
— Ах, он супостат озабоченный! — всплеснула ручками Ада.
— Говорят, что в деревне готовят на выданье Марью-красу, — задумчиво проговорила Ида. — Уж не за Алениного ли касатика?
— Да, она виды на него имеет, — подтвердила я.
Да зачем им это знать? Мало ли кто на кого виды имеет? Вон, у меня тоже виды на Светика. И ничего, живу как-то. А он на какой-то третьей барышне жениться собрался. Или на первой. Ну не на мне же? Бред!
— А он что? — с живым интересом воскликнули хором кикиморы.
— А он в ответ разгромил терем старосты — ее отца. Сказал, что жениться вообще не намерен, — вздохнула я. — Только совсем недавно признался мне в обратном — поведал, что нашел себе невесту. Какую — утаил от меня.
У-у-у! Язык — враг мой! Какого лешего им такие подробности? Околдовали они меня, что ли?
— Так ясно дело, Марью, — хлопнула Ада ладонью по водной глади. — Она и красива, и умна, и папенька у нее богатый…
С этим, пожалуй, не поспоришь. С самого нашего первого знакомства с этой девицей у меня медленно, но верно развивается комплекс неполноценности.
— Точно, Марью — больше некого, — поддержала сестру Ида.
— Но зачем ему тогда мою душу тревожить? — у меня на глазах выступили слезы.
Дали мне выговориться, называется. Все выложила болотной нечисти. Больную тему как затронули, а я и рада стараться, рассказывать. Предательские слезы уже ручьями стекают по моим щекам. Люблю и ревную — обидно и…больно.
— А затем, — стала пояснять Яда, — что охмурить ему тебя надобно. Вот для этого-то он и стал тебе лучшим другом.
— Лучшим другом, — эхом повторила я.
— Втерся к тебе в доверие, — вторила сестре Ада.
— Доверие…
— Завоевал твое сердце, — добила Ида.
— Сердце…
— Аленушка, солнышко, ты плачешь? — удивилась Яда.
Горькие слезы катились по моим щекам. Все это время я просто не хотела верить в то, что меня предали… или предают. Наверное, Светозар прекрасно знает о моих чувствах. Он долго искал ниточки, ведущие в самую мою душу. И, наконец, нашел их. От радости до отчаяния, оказалось, совсем ничего.
— Что мне теперь делать? — бесцветным голосом спросила я.
Вернуться в терем и продолжать изображать между нами дружбу? Я не смогу. Все заметят, опять же, перемену во мне, станут допытываться. А мне так стыдно. Влюбилась, как подросток, в местного ловеласа, покорителя женских сердец…