Тридцать один день
Шрифт:
– Семейные причины, - выпалила я.
– Уж не замуж ли собрались?
– Нет, что вы.
– В таком случае, - сказал директор таким тоном, будто я не просто выхожу замуж, а и уезжаю в медовый месяц на Кипр, - давайте сюда ваше заявление.
Он быстро черкнул ручкой в нижнем углу документа.
– Зайдите к секретарю.
С этого момента в моих мыслях безраздельно властвовал Миша. Сегодня я планировала сходить с ним в парк. Благо в нашем городе был прекрасный ландшафтный парк, в котором можно вдоволь погулять. Правда
На улице шел снег. Огромные пушистые снежинки облепили мой пуховик, как бронежилет. Если снег на одежде меня не слишком напрягал, то он же летящий в глаза вызывал глухое раздражение. Под ногами хлюпало и чавкало. М-да.
К квартире своего пациента я добралась слегка раздраженной, слегка всклокоченной и невероятно расстроенной. Весь снег, который так щедро сыпался с неба, вмиг таял и смешивался с грязью. Так происходило каждый год, и каждый год я из-за этого огорчалась.
Так, не вовремя я распустилась. Встряхнулась. Потянулась к дверному звонку. Сразу же натянула улыбку. Мои причуды - это мои проблемы. Дверь открыл Миша. Он, скорее всего, опять не спал ночью, поэтому ждать от него солнечных улыбок и искр из глаз было бы глупо. Стоит молча смотрит на меня. Под его взглядом моя улыбка исчезла. Я кашлянула и наконец-то выдавила из себя:
– Доброе утро.
– Проходи, - Миша отступил вглубь квартиры.
Что ж понятно. В его душе поселилась зима и грусть. Похоже план на счет прогулки по парку можно отправлять в топку.
Я последовала за ним в гостиную.
– Ты сегодня ночью спал?
– Почти, - опа, уклончивый ответ.
Сейчас уложу его спать. Он выспится, повеселеет и я дам пройти ему парочку тестов на склад личности.
Мы зашли в гостиную. Я впала в ступор. Ковер был благополучно похоронен под слоем бумаги: скомканные и разорванные листы устилали преимущественно центр комнаты, новенькие девственно белые были свалены в аккуратную стопку возле Мишиного кресла.
– А что... это?
– Ничего.
Я прошла к центру этого хаоса и выудила наименее скомканный листок. Разгладив уголки, я встретилась глазами с очаровательной девушкой, которая эксцентрично держала в зубах удушливо тлеющую сигарету.
– Кто это?
– Никто,- он выхватил у меня из рук листок и, повторно скомкав, бросил в общую кучу, где лежали прочие свидетели его вчерашней бессонницы.
– Очень красиво.
Миша нервно посмотрел на меня. Начал собирать рисунки.
– Ты всю ночь рисовал?
– Почти, - его голос показался мне хриплым.
Мы встретились глазами. Миша был намного выше меня, поэтому, когда он посмотрел на меня снизу вверх, мне стало неловко. В душе родилось смятение.
Я не знаю этого человека.
Видимо заметив мое волнение, Миша прекратил собирать бумагу. Он встал с корточек, но я никак не могла взять себя в руки. Я не знала, что сказать.
Опустилась на колени и начала собирать рисунки.
–
Я сделала вид, что не заметила этот выпад.
– Что тебя так шокировало?
– Ты сегодня необыкновенно разговорчив,- я прервала его, пожалуй слишком резко.
– Я тебя напугал.
Было совершенно непонятно вопрос это или констатация факта. Хотя, будь это вопрос, я бы ответила утвердительно.
– Неважно,- мы закончили собирать листы.
Я протянула ему свою часть. Миша бережно взял её из моих рук.
– Нет. Важно. Наверное, из-за этого меня считают ненормальным.
– На этот раз дело исключительно во мне.
– Тогда ты может, потрудишься объя....
– Ты сегодня завтракал?- я терпеть не могу, перебивать кого-то, но... он задает слишком неудобные вопросы.
Миша пристально всматривался мне в лицо. Будь это кто-то другой, я бы уже давным-давно покраснела. А тут....
– Почему я должен отвечать на твои вопросы, если ты не хочешь ответить на мои?
– Может, потому что то, что происходит со мной, никак не связано с тобой. В данной ситуации я не важна. Важен ты. Ты должен говорить, я должна слушать.
– Тогда слушай, - он угрожающе навис надо мной, и я вдруг вспомнила о синяках у себя на руках,- я согласен говорить с тобой, только если ты будешь говорить со мной. И если сейчас ты не скажешь мне, почему ты так испугалась, я аннулирую наше соглашение. Когда я хотел, что бы ты осталась, я хотел видеть рядом с собой обычного собеседника.
Он по-прежнему стоял напротив меня. Слишком близко. Я поняла его. Чего он хотел от меня.
– Я повторю свой вопрос: что тебя так шокировало?
Я никак не могла решиться прервать последовавшую за этим тишину. Он ждал.
– Ты.
Одно слово. Миша хмыкнул и отвернулся.
– Я никогда не встречала людей, которые могли бы окунуться в себя, свой талант настолько, чтобы не спать всю ночь.... И тот рисунок он мне очень понравился. Лицо показалось каким-то...
На этот раз он прервал меня:
– ...знакомым.
Он снова повернулся ко мне лицом. В его глазах плясали искры.
– Это ты.
Миша наклонился к стопке рисунков и ловко выудил нужный. Он протянул его мне. Похоже, буря миновала. Хотя с ним ничего нельзя сказать наперед. Я взяла протянутый лист и снова всмотрелась в него.
Если я так выгляжу в его глазах, то мне определенно есть чем гордиться. Девушка на рисунке была похожа на меня и в тоже время была другой. Её поза, выражение лица - во всем читался вызов.
У Миши определенно был талант. Я протянула рисунок обратно.
Внезапно его рука схватила меня за запястье. Внутри похолодело. Горячие пальцы гладили мою кожу. Что-то оборвалось. Лопнула струна, и пьяный музыкант не спешит её заменить. Миша оказался слишком близко. Эта близость... она не нравилась мне. Абсолютно.