Тридцать шесть валентинок
Шрифт:
Он собирался жениться на Сюзанне Баллистер.
Сюзанна Баллистер — нет, Сюзанна Мэнн-Формсби, графиня Ренминстер. От простоты этого решения его душа, казалось, запела.
Она станет отличной графиней. Сюзанна была красива, умна, горда и обладала твердыми принципами. Он не знал, почему не понимал всего этого раньше. Возможно, оттого, что он встречал ее только в сопровождении Клайва, а тот был способен затмить всех в своем присутствии.
Дэвид в последние годы присматривал себе невесту. Он не спешил жениться, но знал, что рано или поздно ему
И у всех были недостатки.
Они были слишком глупыми или слишком скучными, слишком тихими или слишком шумными. А если они были не слишком какими-нибудь, то им чего-то недоставало.
Нет, не так. Он просто не мог представить ни одну из них за завтраком в ближайшие годы.
Он был слишком разборчивым, но теперь, думал он, улыбаясь в темноте, его ожидания были вознаграждены.
Дэвид вновь украдкой взглянул на Сюзанну. Он сомневался, что она вообще замечает его взгляд, — настолько она была увлечена спектаклем. Время от времени с ее губ слетало тихое «О!», и хотя он понимал, что это невозможно, он мог поклясться, что ощущает, как его кожи касается ее легкое дыхание.
Дэвид почувствовал, как напряглось его тело. Ему никогда не приходило в голову, что он окажется счастливчиком и сможет найти себе жену, которую он находил желанной. Поистине дар небес!
Сюзанна облизала губы кончиком языка.
Очень желанной.
Он откинулся на стуле, не в силах скрыть довольную улыбку на лице. Он принял решение, и теперь ему оставалось лишь составить план.
Когда после третьего акта загорелся свет, обозначавший антракт, Сюзанна сразу же посмотрела на соседнюю ложу, почему-то очень желая спросить у графа, что он к этому моменту думает о пьесе.
Но его там не было.
— Как странно, — пробормотала она себе под нос. Он, должно быть, выскользнул очень тихо; она даже не заметила его ухода. Сюзанна почувствовала, как немного ссутулилась на стуле, странно разочарованная его отсутствием. Она предвкушала, как спросит его об игре Кина, который не был похож ни на одного Шейлока из тех, что она видела. Она была уверена, что Дэвид сможет сказать нечто ценное, нечто такое, что, возможно, сама она не заметила. Клайв во время антрактов всегда убегал в бельэтаж, где он мог поболтать со своими друзьями.
Возможно, все же к лучшему, что граф ушел. Несмотря на его дружеское поведение перед спектаклем, ей все еще было трудно поверить, что он благожелательно к ней относился.
Кроме того, с ним рядом ей было очень… неуютно. Странно и душно, что ли. Это было волнующе, но не совсем удобно, что заставляло ее нервничать.
Поэтому, когда леди Шелбурн спросила, не хочет ли она составить им компанию и пойти во время антракта в бельэтаж, Сюзанна поблагодарила ее, но вежливо отказалась. В ее же интересах было оставаться на месте, то есть находиться именно там, где графа Ренминстера в данный момент точно не было.
Шелбурны
Она услышала шорох за своей спиной. Должно быть, кто-нибудь из компании Шелбурнов что-то забыл. Приклеив к лицу улыбку, Сюзанна повернулась.
— Добрый веч…
Это был граф.
— Добрый вечер, — сказал он, когда стало очевидно, что она не собирается заканчивать свое приветствие.
— Милорд, — с удивление в голосе произнесла она.
Он любезно склонил голову.
— Мисс Баллистер. Могу я присесть?
— Конечно, — почти машинально ответила она. Господи, зачем он здесь?
— Я подумал, что разговаривать намного проще, если не приходится перекрикиваться между ложами, — сказал он.
Сюзанна уставилась на него, не веря своим ушам. Им вовсе не приходилось кричать. Ложи были расположены очень близко. Однако она вдруг отчетливо поняла, что их стулья сейчас стояли еще ближе. Бедро графа почти прижималось к ее бедру.
Это не должно было ее беспокоить, ведь лорд Дарем занимал тот же самый стул в течение часа с лишним, и его бедро ее не волновало ни в малейшей степени.
Но с лордом Ренминстером было иначе. Сюзанна начинала понимать, что с ним все всегда было по-другому.
— Вам нравится пьеса? — спросил он ее.
— Да, очень, — ответила она. — Согласитесь, Кин играет просто великолепно.
Он кивнул и пробормотал что-то в знак согласия.
— Я никогда не думала, что Шейлока можно изобразить в такой трагической манере, — продолжала Сюзанна. — Я, конечно, и раньше видела постановки «Венецианского купца». Вы, я думаю, тоже. И он всегда изображался более комическим персонажем, не правда ли?
— Это интересная трактовка образа.
— Я думаю, черный парик — это гениальный ход. Все другие виденные мною Шейлоки игрались в рыжих париках. Как Кин смог бы убедить нас посмотреть на него, как на трагического героя, в рыжем парике? Никто не воспринимает рыжих всерьез.
Граф задохнулся от кашля.
Сюзанна наклонилась вперед, надеясь, что ничем его не обидела. Будучи брюнетом, он вряд ли мог принять это на свой счет.
— Простите, — сказал он, отдышавшись.
— Что-то не так?
— Ничего, — заверил он ее. — Просто ваше очень тонкое наблюдение застало меня врасплох.
— Я не говорю, что рыжеволосые мужчины менее достойны, чем остальные, — сказала она.
— Кроме нас, темноволосых, существ явно высшего порядка, — пробормотал он, и на его губах появилась ехидная усмешка.
Она крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Было так странно, что он мог вовлечь ее в подобный разговор, из которого могла родиться шутка, понятная лишь им двоим.