Тридцать три удовольствия
Шрифт:
— Всего-то? Он так хорошо сыграл роль, что можно было бы все тридцать заплатить.
Нижняя губа Ардалиона Ивановича вытянулась еще больше. Он предложил немедленно идти к Карандашу и пить за его здоровье. Отговаривать его от чего-либо в такие минуты всегда было бесполезным занятием. Мы двинулись на поиски новых собутыльников. Через полчаса большая компания, угощаемая Ардалионом Ивановичем, сидела в баре гостиницы и потребляла спиртные напитки. В последнем выплеске жизненной энергии он выбежал на площадь перед гостиницей и требовал, чтобы ему выдали мяч, но не дождавшись мяча успокоился, позволил взять себя под руки и отвести в номер. Покуда мы с Игорем его раздевали и укладывали,
— Я казак или не казак?.. Я имею право или не имею?.. Я в Египте или не в Египте?.. Самбала тутла эшек хамон марахатон… Слыхали? Я по-древнееги… Я заработал или не заработал?.. Где мой верблюд? Федор, Федор, Федор… За державу обидно…
На этой фразе Бастшери достигла его жизненных центров, и он затих, как какой-нибудь швед или австрияк.
На другой день в Александрии у нас была обширная программа экскурсий — мыс на острове Фарос, где неподалеку на одном из островов некогда стоял великий маяк Сострата Книдского, королевский замок, греко-римский музей и знаменитые александрийские катакомбы. С греко-римского музея Ардалион Иванович начал изнемогать, где-то там у выхода из музея ему удалось раздобыть спиртное, и в катакомбах уже от него весьма выразительно пахло.
После обеда, который нам устроили в роскошном ресторане «Ривьера» в восточной части города, мы наслаждались жизнью на одном из лучших александрийских пляжей «Монтаза», расположенном на территории, некогда принадлежащей королевскому дворцу. Напитки здесь на пляже «Монтаза» были представлены в достаточном количестве — среди зарослей пальм и кустарников располагался бар; и Ардалион Иванович дал себе волю расслабиться, купил бутылку виски. На купание в Средиземном море он смотрел скептически. Мы же с Игорем, равно как многие из писательской среды, охотно и много плавали, хотя и вспоминали добрым словом крымское море и море у побережья Кавказа — там вода была чище, чем у берегов Искандериэ. Наплававшись, мы с врачом Мухиным решили тоже прогуляться до бара, но ограничились пивом «Голден Стар», которое продавалось в литровых бутылках, а по вкусу ничем не отличалось от уже знакомой нам «Стеллы».
От пива сделалось еще лучше на душе и в теле. Упоительно было сидеть в удобном пластмассовом кресле, обсыхать под александрийским солнцем и потягивать золотистое египетское пиво, излюбленный напиток древних жителей Кеми. Жаль только Николки не было с нами, но ведь он получил свою долю наслаждений вчера в Луксоре в компании столь очаровательной девушки, в которую он к тому же влюблен…
Я вдруг стал волноваться за Николку, как бы что не случилось с ним.
— Ардалион, — обратился я к уже заметно охмелевшему главнокомандующему, — а не махнуть ли нам в Луксор?
— Послезавтра мы должны покинуть пределы Арабской Республики Египет, — возразил вместо Тетки врач Мухин.
— Ерунда! — рявкнул Ардалион Иванович. — Мы можем пробыть здесь сколько захотим. Если Мамонт считает, что мы должны ехать в Луксор ловить там Бастшери, мы поедем туда.
— Мне уже надоел Египет, я хочу домой, к жене и детям, — закапризничал Игорь.
— Только жалкий отщепенец и трус может хотеть к жене и детям! — отрезал Тетка и отхлебнул из горлышка виски. Голый, толстопузый и хмельной, он очень походил на Вакха. — Мы должны получить тридцать три удовольствия, а мы еще не получили и пяти!
— Неправда, штук десять мы уже получили, — возразил я, — но неплохо бы и впрямь довести сумму до желаемого числа.
— Обратите внимание, что за рожа, — сказал подошедший к нам Бабенко.
— Баба, хочешь выпить? — обратился к нему Ардалион Иванович.
— Не откажусь, тетя Мотя. Нет, все же какая
— Bottles? [47]
Мы знаками дали ему понять, что он вправе забрать их. Он стал раскланиваться и бормотать что-то по-арабски, затем, видя, что мы не особенно расположены гнать его в три шеи, вытащил из некоего подобия чалмы, покрывающего его голову, спицу. Этой спицей он проткнул себе щеку и вытянул кончик спицы через другую щеку.
— Ух ты! — воскликнул Ардалион Иванович.
— Известный фокус, — невозмутимо заметил Бабенко. — Он просто знает в щеках такие места, через которые можно без крови и безболезненно протыкать спицу.
47
Бутылки? (англ.).
— Ы-ы-ы-ы-ы! — промычал старик, разевая рот, чтобы мы увидели, что и язык под самый корень насажен на спицу.
— Если он думает, что это приятное зрелище… — поморщился Игорь Мухин.
Старик выдернул спицу, показал всем, что никакой раны и крови нет, и попросил доллар. Я отдал ему один доллар, но старик не унимался. Он воткнул спицу в одно ухо и высунул кончик из другого.
— Неужели в мозгу тоже есть такие точки? — удивился я.
— Нету, — авторитетно заявил Мухин. — Это я вам как врач говорю. Тут, должно быть, просто ловкость рук.
— А может, этот барбос — дервиш? — предположил Ардалион Иванович. — Подойди-ка сюда, милейший.
Старик подошел к Тетке и тот собственноручно вытащил из уха у него спицу. Потом, повертев спицу и разглядев ее внимательно, стал показывать знаками, нельзя ли, мол, и ему так воткнуть. Старик взял спицу и принялся медленно вставлять ее в ухо Ардалиона Ивановича. Дело принимало рискованный оборот.
— Ардалион! Брось! Ты с ума сошел! — заорал я, но было поздно — кончик спицы показался в другом ухе главнокомандующего.
— Между прочим, даже приятно, — улыбнулся живехонький при всем случившемся Ардалион Иванович. — Так оригинально холодит и щекочет.
— Заявляю, что этого не может быть! — воскликнул врач Мухин.
Страшный старик выдернул спицу и сказал:
— Give me money, please, now. I have to feed my wife. She is very ill and very ill. And my daughter — she can not get merried [48] .
— Мамоша, дай ему еще долларов пять, — попросил меня Тетка. — Я бы сам дал, да вот забыл деньги в гостинице, а те, что были при себе, потратил на виски.
48
Дайте мне теперь, пожалуйста, денеги. Мне нужно кормить мою жену. Она очень больна и очень больна. А моя дочь никак не может выйти замуж (англ.).