Тридевять земель
Шрифт:
— У вас всё схвачено! – с уважением покачала головой Мари. – Люблю. Скажите, а что, если кто-нибудь из его команды, не знаю, сойдёт с ума, будет заражён и всё такое?
— Меры приняты, – успокоил её оружейник. – Рассказывать не имею права. Скажу только, что перед тем, как их отправить, мы старались моделировать все ситуации, которые могли придумать, и искали варианты действий для каждой. Благодарю за ваше сообщение, мы предпримем дополнительные меры предосторожности, когда будем встречать их.
— А где они могут появиться? Или тоже секрет? – Мари
— В одной из этих девяти точек, – указал оружейник. – Восемь вокруг Рима, девятая – в Колизее. Марк Флавий появлялся в одной из них. Пока что эта закономерность выполнялась. Прошу извинить, через полчаса у меня доклад. Если необходимо, звоните в любое время суток.
– - -
Миранду выбросило из сна. Всё, как вчера – только без нечисти вокруг. И сердце бьётся – не так часто, как вчера, но тоже неприятно. И ощущение пристального чужого взгляда.
День был – сплошь заботы. Миранда ощутила разницу: быть секретарём Марины – назначать ей встречи и прочие занятия, напоминать, если нужно (а Марине почти никогда не нужно) о предстоящих делах – и самой вести большую часть этих дел.
Нет, ну в самом деле, когда она успевает? Хорошо ещё, Мари предложила свою «неквалифицированную», как она выразилась, помощь – иначе бы совсем голова кругом пошла. Миранда добралась до постели в одиннадцатом часу и – свалилась. А через два с половиной часа подскочила. Неприятное, неотступное ощущение внимания, цепкого и недоброго.
— Кто здесь? – задала Миранда глупый вопрос. Никого, никто не отозвался. Я начинаю бояться спать одна, подумала Миранда. Кому скажешь – засмеют. Она быстро переоделась в домашнюю одежду – в дневную, если можно так сказать – и вышла в коридор. Не особо понимая, почему, направилась на кухню.
Там она увидела Мари. В чёрном (кто бы сомневался) халате. Сидела и мрачно пила свою любимую минеральную воду.
— И тебе не спится, – заключила Мари. – В точности, как у доктора – проснулась и поняла, что не могу заснуть. И бодрая. И на часах четверть второго ночи, просто прелесть. Вот, сижу, может снова спать захочется.
Послышался шорох – у двери. Они обе обернулись – чтобы увидеть, как на пороге возникает, из пустоты, Лилия. В ночной рубашке, с видеокамерой в руках и глазами, открытыми на пол-лица. И вид такой, словно только чудом спаслась от жуткой смерти.
Миранда выронила стакан с соком, но Мари сумела поймать его – да так, что ни капли не пролилось.
— Держи, – вручила она стакан Миранде. – Не выронишь больше? Отлично. Идём, – она взяла Лилию за руку. – Миранда, твоя комната ближе – может, там и поговорим? Я так и думала, что есть ещё дроссели.
– - -
Лилия, с неживым лицом царевны Несмеяны, глядела куда-то в пространство, пока Мари пересказывала, вкратце, как она стала дросселем.
— Теперь ты, – она взяла Лилию за руку. – Чёрт, да она сейчас в обморок грохнется. Рассказывай. Что случилось, почему камера в руках.
Лилия словно очнулась – отвела взгляд, всё это время прикованный
Похоже, часть комнаты, поодаль от кровати, освещена – непонятно, чем, просто ярко освещённая часть комнаты, а ведь верхний свет выключен. Затем на полу нарисовался тот самый круг, с меньшим кругом посередине, и… пополз в сторону камеры – в сторону Лилии. Бодро пополз, со скоростью идущего человека. Потом вспышка, и через долю секунды видны – пока ещё стоящие спиной – Миранда и Мари. Съёмка завершилась на моменте, когда Миранда разжала пальцы, и стакан полетел к полу.
— Подожди, – Мари отмотала воспроизведение, уменьшила скорость и увеличила контраст. – Смотрите!
При таком воспроизведении видно было, что по-над кругом, проявляясь на время прохождения над ним, и исчезая за его границами, возникают человеческие – или похожие на человеческие – силуэты. Прозрачные, едва различимые контуры.
— Весело живём, – подвела итоги Мари. – Ты тоже поднималась на башню? – она посмотрела в глаза Лилии, на лицо которой вернулось живое и осмысленное выражение. – Рассказывай. Здесь все свои, что толку отпираться. Ты дроссель, верно? Но незарегистрированный.
— Я была им только два дня, – возразила Лилия и рассказала, вкратце, всё то, что рассказывала Артёму. Ну, почти всё. Удалось не разрыдаться, на этот раз.
— Весело живём, – повторила Мари, и прошлась по комнате, взад-вперёд. – Понятно, почему не пошла регистрироваться. Мне вот тоже запрещают скользить, так уже выть от тоски охота. Вопрос, откуда этот милый круг взялся. Так, говоришь, вы нашли ту пещеру?
— Её больше нет. Нет того места, где было каменное возвышение, – терпеливо повторила Лилия, и слёзы навернулись на её глаза. – Но мы с Августом там были.
— Почему все взрослые такие идиоты? – спросила Мари пространство, и Миранда… расхохоталась. В итоге Лилия к ней тоже присоединилась. – Нет, но я серьёзно, – добавила Мари, немного успокоившись. – Почему никогда не верят детям, которые рассказывают чистую правду? Мне не поверили. Хватило ума не настаивать, чтобы в Бедлам не загреметь. Но если я не путаю, это ровно такой же круг, который мы видели… – она встретилась взглядом с Мирандой, и та кивнула. – В одном очень странном месте, про которое нам запретили рассказывать. Ладно. Давай по порядку. Кто ещё знает, что ты была дросселем? Он знает?
Лилия кивнула.
— Глупый вопрос. Конечно, знает, вы же были вместе, – Мари не без удовольствия отметила, что Лилия, пусть ненадолго, но смутилась. – Кто-нибудь ещё?
— Сэр Тиберий Москат может догадываться. Вряд ли он знает наверняка, но, пока Юлий был жив, постоянно намекал и приставал со странными вопросами.
— Понятно. Извини за тон, полицейские привычки. Стоп! Всем замереть! – Мари сама замерла, стоя посреди комнаты. – Отойдите от кровати!
Лилия бросилась к Мари, Миранда, стоявшая по другую её сторону, собралась было броситься следом, но…