Тридевять земель
Шрифт:
Глория кивнула.
— И запомните, сэр Ортем. Когда вы в Лондоне – вы мой. И ничей больше. Знаете, почему я не плачу сейчас? Потому что знаю, что мы ещё увидимся. Всё, давайте вернёмся. Ночи сейчас короткие.
День 9. Видение [оглавление]
Попасть домой Артёму удалось только ближе к вечеру: основное время заняли отчёты. Устные; по словам сэра Джеймса, нет смысла требовать от дросселя письменного. Электронный секретарь – этакий очень «умный» диктофон – запишет невообразимую путаницу, а если писать на бумаге, то без дросселя записи и вовсе не прочесть. Пришлось диктовать. Помог доктор Арчибальд
«Q» потребовал вернуть ему «фирменную одежду», на исследование и доработку, так что домой Артём возвратился в самом обычном мундире самого обычного рядового.
Весь дом – кроме Марины – встретил его, в гостиной, она же столовая – радостные лица. Они радуются, что я вернулся домой? Ах, да, я ведь ещё не понял по-настоящему, что здесь всякий раз прощаются навсегда – даже если уходишь за ворота Рима, только чтобы сразу же вернуться. И встречают так же – словно уже и не чаяли свидеться.
Марина ждала его в спальне. Молча бросилась навстречу, обняла – ни слезинки, ни одного слова. Только запах её волос и стук сердца. Когда она отпустила его, то… улыбалась.
— Вот я и дома, – Артём не отпускал её рук. – Никогда не думал, что это будет так приятно. С вами всё хорошо?
— Лучше не бывает! – она смахнула пару слезинок. – Нет-нет. Не вздумайте извиняться. Давайте, я сама скажу.
Она мягко высвободила руки и, отвернувшись, подошла к окну. Задёрнула шторы.
— Один раз, Ортем. О каждой из них вы можете рассказать мне только один раз. А потом, когда меня нет рядом – рассказывайте, кому угодно и как угодно. А если я рядом – только если я согласна. Хорошо?
Она обернулась и… смутилась.
— Если вы не возражаете, – завершила она почти робко. – Да?
— Пусть будет так, – Артём кивнул и достал из кармана куртки «выкуп». И сказал, что это и от кого. Марина ахнула, приняла подарок – или что это было – и долго смотрела на каждый кусочек янтаря. Надела ожерелье – оно замечательно идёт ей. И выглядит Марина теперь царицей.
— Идёмте за мной, – она потянула его за руку, повлекла в соседнюю комнату – студию, в которой теперь занималась своими делами: читала, писала картины, делала эскизы. Когда позволяют новые заботы.
— Пожалуйста, сядьте ко мне спиной, – попросила она, разворачивая мольберт к себе. – Вон в то кресло. Да-да, спиной. А теперь расскажите, какая она. Расскажите всё, что захотите, я не обижусь.
…Когда он закончил рассказ – не вдаваясь в подробности, что происходило в его апартаментах в Лондоне, когда выключали свет – Марина осторожно взяла его за руку, и подняла из кресла. Подвела к мольберту.
Артём сам чуть не ахнул. Глория Адсон. Как настоящая, как живая – если и отличается от оригинала, то в мелочах. И не просто карандашный набросок – уже законченный, цветной портрет, во всех красках. Про её одежду Артём не говорил – и Марина сама её выбрала, но в остальном…
— Потрясающе! – вырвалось у Артёма. – Вы замечательная художница!
Марина улыбнулась, и отвела взгляд.
— Завтра я найду рамку для неё, – пообещала она. – Повесьте у себя в кабинете. Вы всё равно будете скучать по ней, это неизбежно. Только пусть не смотрит на нас
– - -
На той самой флютне, подарке лорда-канцлера, Артём играл почти до полуночи. Собрался не только весь его дом, пришли из многих других. Вот чем отличается римское веселье: в ночное время – только под крышей дома. И гудите хоть до утра: в каждом доме есть акустическая защита, чтобы не нарушать покой окружающих. Собственно, такая защита в каждой комнате есть, так что устраивать концерты можно в любое время суток для любого числа слушателей.
Инструкции по эксплуатации к инструменту не полагалось, но Марина заверила, что она всё найдёт. С благоговейным выражением на лице она прикасалась потом к ней – когда сыгравший немало музыки и песен инструмент – играл в этот вечер не только Артём – расположился на столе в кабинете Артёма, на почётном месте.
— Вы столько песен знаете! – удивилась Марина. – И все такие необычные! Вы ведь думали, что будет, если… – она потупилась, но почти сразу взяла себя в руки. – Если уже не будете дросселем, – и Марина сделала жест, отгоняющий дурное, его Артём замечал уже не раз. Артём не улыбнулся; суеверия, похоже, всегда будут рядом с людьми. – Ваши песни. Просто пойте эти песни для людей. Пусть даже не вы сами их написали. И вам всегда будут рады.
Он кивнул, и сам прикоснулся к прохладному корпусу флютни. Инструмент сыграл короткую, приятную музыкальную фразу. А ведь ни о какой песне не размышлял, подумал Артём.
— Завтра сложный день, – Марина потянула его в спальную. – Много дел. Вам нужно отдохнуть, Ортем. Нет, – не дала прикоснуться к своему лицу. – Сегодня я там, – указала взглядом на ложе для хозяйки. – Извините.
До Артёма не сразу дошло. Хватило ума сохранить спокойствие на лице.
— Понимаю, – сказал он, явно ожидался ответ. Марина снова обняла его. — С вами так спокойно, – шепнула ему на ухо. – Я не хотела вас обидеть. Вы ещё не ложитесь?
— Не могу, не спится. Я бы прогулялся, Марина. Может, тогда захочу спать.
— Доброй ночи, Ортем! – и она отпустила его. – Пожалуйста, не ходите один.
– - -
— Подождите, сэр Ортем! – Миранда догнала его, когда Артём уже садился в дилижанс. – Я с вами. Можно?
— Прошу, – он пропустил её вперёд, и назвал водителю пункт назначения – Колизей. Экипаж полетел по-над пустынной мостовой, набирая скорость. Водитель явно любит прокатиться с ветерком.
— Я тоже там люблю бродить, – Миранда улыбнулась ему, как в тот первый день. Во весь рот, пристально глядя в глаза. – Почему вы не спрашиваете?
— О чём, простите?
— Почему я напросилась. Вы ведь хотели один походить.
— Марина попросила вас?
Миранда тихонько рассмеялась.
— Попросила, только не сейчас. Знаете, мы с ней когда-то решили: если одной повезёт стать хозяйкой, то обязательно возьмёт к себе другую. И будем всегда помогать друг дружке. Она беспокоится за вас.
— С вами я в безопасности?
— Да, сэр Ортем, – Миранда взяла его за руку, уже не улыбаясь. – Что, не верится?
— Марина говорила, что вы – инструктор по рукопашному бою, – мельком сказала, в тот самый день, когда принимала заверения от домов Рима. Артём особо и не задумался об этом в тот момент. – Кого инструктируете?